Воображала

Воображалу заслоняет спина врача, выходящего на балкон следом, камера идёт вперёд, огибает их, разворачиваясь (панорамой — заполненная людьми площадь, разноцветные воздушные шарики, цветы, транспаранты), вновь разворачивается к ярко освещённому балкону. Но теперь уже — с расстояния и немного снизу.

Яркий контраст золотого света и чернильно-синих теней, вскинутые в приветствии руки, ослепительные улыбки. Врач — в строгом чёрно-белом, на шаг позади, триумф скромной гордости, словно у швейцара в Швейцарском банке. Воображала чуть впереди, в сине-золотом костюме супермена.

Камера приближается. Теперь видна нарочитость её позы — плечи и лицо напряжены, улыбка вблизи больше похожа на оскал. Губы чуть заметно шевелятся, она монотонно ругается свистящим шёпотом, продолжая отчаянно улыбаться:

— …модельера урыть мало!.. Превратили чёрт знает во что… Идиотизм… крылья эти дурацкие… Я им кто? Девочка из мюзик-холла?!

— Сделай им молнию, — шепчет Врач, не меняя торжественно-застывшего выражения лица.

— Молнию, да?! — шипит Воображала, яростно скашивая глаза в сторону Врача, — Ты думаешь, это так просто? Вот возьми и сделай, если такой умный! Знаешь, сколько она энергии жрёт?!

Слышно, как Врач фыркает:

— Раньше думать надо было, — и другим тоном, настойчиво. — Дай ты им молнию, не отстанут ведь!

— Молнию им… — шипит Воображала, сдаваясь. — Ладно уж…

Она закрывает глаза, улыбка становится почти естественной. Слышен треск, лицо (крупный план) освещается сверху пронзительно-голубыми всполохами. Треск усиливается, с шипеньем рассыпаются длинные искры. Восторженный рёв толпы, треск, шипение, злая улыбка Воображалы. Лицо очень бледное и почти страшное, то ли проступают шрамы, то ли просто мечутся неверные тени. Свет становится всё ярче, шум толпы нарастает, дробится, тембр его снижается, растягивается, переходит в самый низ регистра. Яркая вспышка.

смена кадра

Издалека — сине-жёлтая фигурка на балконе, голубая молния в руках. Изображение замирает, выцветая до чёрно-белого, тускнеет. Голос Воображалы, раздражённый и насмешливый:

— «Девочка-Молния»! Слушай, я не пойму — они действительно идиоты или всё-таки притворяются?

Рука Воображалы сминает газетную страницу с фотографией. Камера отступает, давая панораму рабочего кабинета. Тёмная официальная мебель, огромный письменный стол, бордовые шторы на окнах (за окнами — день). Врач (в обычном своём полуспортивном костюме) сидит на краешке стола. Стол пуст, если не считать чёрного телефона и серых мокасин Воображалы.

Воображала полулежит поперёк кресла, забросив ноги на крышку стола и катая из скомканной газеты шарик. Одета она по-прежнему в облегающее трико, только поверх натянут грязно-оранжевый свитер да лосины словно бы поблекли и выцвели до светло-голубого.

— Какого чёрта им потребовалось делать из меня гибрид Деда Мороза с Суперменом? Неужели самих не тошнит? — в голосе Воображалы нет злости, только удивление.

Врач фыркает, пожимает плечами:

— А не фиг было на стадионах выступать! Да ещё не где-нибудь…

— Так ведь они сами пригласили.

— Конечно-конечно, а ты сразу и побежала! Как же ж — Моськва! Говорил же — не высовывайся. Открыла бы кабинетик, сенсорила бы себе потихоньку. А теперь времени не остаётся ни на что, кроме этой фигни…

— Зачем ты так? — Воображала морщится. — Они же действительно стали немного счастливее. Дарить радость — не фигня!

— Фигня-фигней. Просто очень большая фигня.

— Костюмчик дурацкий…

— Да ладно!.. Классический вполне, к тому же тебе идёт.

— Ха! Ну разве что. Всё равно дурацкий, — Воображала потягивается, меняя позу. Бросает бумажный шарик. Он падает на середину стола, катится, замирает, наткнувшись на чёрный бок телефонного аппарата.

Врач следит за его движением. Спрашивает:

— Ты все ещё хочешь ему позвонить?

Воображала смотрит на Врача, глаза сужены. Врач смотрит на скатанный из бумаги шарик — его хорошо видно на фоне тёмной столешницы. Воображала снова начинает улыбаться (крупным планом лицо). Глаза очень светлые и почти зеркальные. Они отражают, но не дают заглянуть.

— Зачем? — спрашивает Воображала, продолжая улыбаться.

Звонит телефон. Резкая пронзительная трель.

смена кадра

Секундная пауза — и трель повторяется. Чёрный телефонный аппарат крупным планом. В кадре появляется крупная мужская рука, снимает трубку. Хриплый мужской голос:

— Дежурный по отделению старший лейтенант Симоненков… Да, я, с кем имею… Да, в курсе, но пока… а… ясно. Нет, не обязательно, спасибо, что позвонили… Да, конечно, следует официально оформить… В любое удобное вам… Да, вам тоже.

Камера разворачивается, показывая дежурную часть. Сидящий за столом аквариума старлей кладёт трубку.

— Что-нибудь дельное? — спрашивавет полный мужчина с подтяжками поверх голубой форменной рубашки, косясь на телефон. Он похож на толстого ленивого кота, заподозрившего наличие под стенкой мыши, но пока ещё не уверенного, что это именно мышь. Он сидит на краю стола и обмахивается газетой. Это тот же номер, что и скатанный Воображалой.

Старлей вяло отмахивается:

— А, чушь. Конти звонил.

— Что мы ему — метеоры? Три дня прошло!