Воображала

Коридор при полупогашенном по ночному времени освещении напоминает тюремный. Гулкое эхо шагов. Мрачное впечатление усиливается темно-серой униформой и ровным рядом одинаковых дверей — лишенных ручек, плотно закрытых, с глазками-окошечками.

У одной из дверей студент притормаживает, заглядывает в окошечко. Ромик топчется рядом, спрашивает со скрытой тревогой:

— Что там?

— Спит… — Студент выпрямляется, пожимает плечами, зевает. Добавляет равнодушно, — Алик говорил — завтра будет резать. У Кузи дочка заболела, его не будет несколько дней, вот они и обрадовались… — фыркает мстительно — То-то им потом Крокодил влепит!..

Они идут дальше. Ромик оглядывается, говорит неуверенно:

— Знаешь, а мне с ней как-то не по себе… Как ту ее плазменную дугу вспомню… Ну как она может позволить себя резать, если умеет такое?!.

— Глупости, глупости, — студент успокаивающе похлопывает его по плечу, — Не очкуй раньше времени, Алик не дурак, они ее так обработали, что тут забудешь, как маму звали, а не то, что какие-то там дуги… — они удаляются по коридору, голоса постепенно затихают, — ее прощупали вдоль и поперек, уж что-что — а это они…

В кадре под их затихающие голоса появляется утрированно-детская комната Воображалы. В комнате розовый полумрак, горит ночник в виде Микки Мауса. Воображала лежит на спине очень ровно, почти неестественно прямо, руки вдоль тела, глаза закрыты.

Голоса стихают. Появляется легкий гул, как от проходящего невдалеке поезда, с мелко дрожащей стены срывается распятие.

Воображала открывает глаза. Садится в кровати (резко, одним движением). Скрещивает на груди руки. Ее волосы со сна встрепаны больше обычного и торчат небольшими рожками, глаза на секунду загораются оранжевым пламенем, улыбочка неприятная…

Внезапно дрожь и гул стихают. Воображала озирается, сует палец в рот. Обнимает себя за плечи, надувает губы, всхлипывает. Резко встает, отбросив в сторону одеяло.

Смена кадра

Огромный мультяшечный колобок, хищно оскалясь, пожирает ягода за ягодой большую кисть винограда, после каждой издавая мерзкое электронное хихиканье, и старательно уворачиваясь от шныряющих вокруг разными траекториями красных и зеленых мошек. Слопав последнюю ягоду, самую крупную и отливающую синим, колобок внезапно вытаращивает и без того крупногабаритные глаза, синеет и сам, опрокидывается на спину, сучит всеми шестью ножками и разражается траурным визгом.

Голос Ромика обрадованно:

— А нечего всякую падаль в рот тащить! Двигайся давай, теперь моя очередь.

Камера разворачивается лицом к сидящему за игрой студенту. За его спиной — помещения пульта слежения. Студент послушно освобождает место перед экраном. Ромик с азартом потирает руки и оживляет сдохшего было колобка, после чего говорит, явно продолжая ранее начатую тему:

— … И тогда эта лапочка кладет свои ножки мне на плечи и начинает таким вот образом… — облизнувшись, Ромик на секунду отрывается от игры и бросает взгляд поверх компьютера. Замолкает. Лицо его вытягивается, приобретая насыщенный красный цвет и несколько смущенное выражение.

— О, черт!.. — говорит он с интонацией застигнутой у кабинета венеролога монашки. Камера разворачивается к дверям.

У двери стоит Воображала в своей детской оранжево-голубой пижамке и слюнявчике. Вид у нее несчастный — бровки домиком, надутые губки, подбородок поджат, глаза на мокром месте.

— Ну вот! — объявляет она в пространство с покорной тоской всеми несправедливо обижаемой сиротки Марыси. И надутые ее губки начинают дрожать, личико сморщивается. Горько вздохнув, она несколько раз удрученно кивает головой, всхлипывает, добавляет с обвиняющим надрывом и уже близкими слезами:

— Даже вы!!!

Личико ее окончательно уподобляется хорошо пропеченному яблоку, речь переходит в маловразумительный скулеж. Воображала садится на пол, безутешно тряся головой и размазывая по щекам крупные, как виноградины, слезы. На Ромика и студента она больше не обращает внимания. Те же, после секундной оторопи, бросаются к ней, растерянно суетясь, делая массу лишних движений и одновременно выкрикивая всякие глупости типа:

— Детка, ты что?! — Что у нас случилось!? — Кто обидел нашу маленькую?! — Хочешь конфетку? — Кто у нас такой нехороший?! Вот мы сейчас его!.. — в ответ на что Воображала начинает рыдать уже в голос, громче и отчаяннее, с подвыванием и судорогами, пару раз даже ударившись со всего размаха затылком об стенку.

Присевший рядом с нею на корточки студент пытается удержать ее за плечи, сует свою руку между ее головой и стенкой.

— У нее истерика! — растерянно ставит диагноз Ромик. Воображала подвывает, согласно и дробно молотя об пол пятками со скоростью хорошего отбойного молотка в умелых руках.

— Без сопливых!.. — огрызается студент, одной рукой продолжая удерживать Воображалу за плечи, а другой пытаясь прижать к полу ее коленки, — Принеси воды!

— Может, ей укольчик? — кричит Ромик неуверенно.

— Рехнулся?!! Без санкции!?