Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Эбе с трудом избежал ареста. Он был доставлен в Свазиленд с помощью Мозеса и Аарон, которые перевезли его через границу в шкафу старого автомобильного прицепа типа «караван». Он остался в Свазиленде, чтобы действовать оттуда, а я был переведён в Лусаку. Я был назначен начальником военной разведки «Умконто ве сизве», а также был введен в состав Политиковоенного совета (ПВС), отвечавшего за организацию борьбы внутри страны.

Лусака была для АНК тем же, что и Брюссель для Европейского Союза. Там разрастались департаменты и структуры, что сопровождалось неизбежной бюрократизацией. На этом сходство заканчивалось, поскольку у нас не было привилегий. Руководство АНК и его члены жили в чрезвычайно скромных условиях. Сначала я жил у Джо Модисе — командующего «Умконто ве сизве» и его жены Джеки Молефи, которая вместе со мной входила в состав Военного командования. Джеки — красивая и умная «mgwenya» из поколения Одессы, была начальником службы связи. У них был маленький домик в посёлке Кабвата, где я спал на кушетке в гостиной.

Скоро мне удалось найти небольшую квартиру, в которой я жил с несколькими товарищами. Одним из первых приехал навестить меня Дэвид Рабкин, живший в Мапуту после освобождения из тюрьмы в начале 1984 года. Несмотря на Договор Нкомати, он сумел остаться в Мозамбике, как журналист, работающий на несколько газет. Он работал с Зумой и Су и, используя свой британский паспорт, часто ездил в Свазиленд, чтобы поддерживать связи с нашими товарищами, находящимися там. Он был в Лусаке, направляясь в Анголу, потому что хотел пройти обучение основам некоторые военных знаний. Мы провели вместе приятную неделю, вспоминая о прошлом и размышляя о будущем.

Я видел его в последний раз. Он погиб от взрыва неисправного устройства замедленного действия в последний вечер своей подготовки в одном из ангольских лагерей. Я получил это известие в Лусаке, когда направлялся в аэропорт. Я должен был улететь дневным самолётом в Европу на заседание Центрального Комитета и заскочил в штаб военных операций. Наш радист передал мне сообщение с нашей радиостанции в Луанде: «С прискорбием сообщаем товарищам, что Дэвид Рабкин погиб в результате несчастного случая прошлым вечером 23 ноября. Пожалуйста, сообщите об этом его семье в Лондоне и Су в Мапуту».

Я был потрясён и рухнул на стул, зажав голову руками. Слишком много погибло близких друзей. Такое дело, как наше, привлекало людей крупного калибра, умных, смелых и, прежде всего, преданных народу. Дэвид был одарён всеми этими качествами и был чувствительной и творческой личностью. Я подумал о Су и детях Дэвида, о его матери, которая ехала в Хараре, чтобы на рождественских каникулах встретиться там с ним и с его сестрой. Мне потребовалось немалое усилие, чтобы взять себя в руки. В штаб пришел Кашиус Маке — молчаливый, твёрдый человек, как и я, член Военного командования. Когда я сообщил ему о происшедшем, он был потрясён не меньше меня. Мы договорились о том, как известить семью Дэвида, и с тяжёлым сердцем я уехал в аэропорт.

Дэвида похоронили в Луанде. Джо Слово и Крис Хани были главными ораторами на траурной церемонии. Крис, который стал политическим комиссаром МК, объявил, что лагерь, в котором погиб Дэвид, будет назван его именем. Я выступил на встрече в память о нём в Лондоне, а Раймонд Саттнер, который провёл несколько лет с ним в тюрьме, выступил на тайной встрече товарищей в Йоханнесбурге.

В мае 1986 года я снова был в Свазиленде. Мы кропотливо восстанавливали там наши структуры. Меня направили, чтобы помочь нашим командирам усилить действия в поддержку нарастающей массовой борьбы внутри Южной Африки. Я также занимался вербовкой наших сторонников в Европе для оказания нам помощи, особенно в создании конспиративных квартир для наших оперативников, находящихся в тяжёлых условиях. Мне нужно было проверить, как идут дела у вновь прибывших. Я летел самолётом компании «Замбиан Эруэйз», с фальшивым паспортом и с вновь измененной внешностью. Я испытывал особое чувство, пролетая над территорией Южной Африки и глядя вниз на реку Лимпопо, которую пересекали наши бойцы для операций в северной части провинции Трансвааль.

Как только я вернулся в Свазиленд, ситуация стала накаляться. Я вспомнил о высказывании Кадера Асмала — ведущего деятеля АНК и лидера антиапартеидного движения в Ирландии, обращенного ко мне во время конференции в Кабве. «Дружище, — сказал он, поскольку мы были в очень хороших отношениях и приняли хорошую порцию ирландского виски, — с тобой хорошо, поскольку ты тот тип человека, вокруг которого всё начинает действовать». Проблема с такого рода замечанием была в том, что оно походило на китайское ругательство: «Чтоб ты жил в интересные времена!».