Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Здесь была возможность наткнуться на дороге на пограничный патруль. Но Бабла сказал, чтобы мы не беспокоились. Вдоль дороги было несколько магазинов, с которыми он поддерживал связи, и у него были с собой бумаги, подтверждающие это.

— Так что я просто скажу, что везу Молви для того, чтобы он прочитал несколько молитв.

Местность вокруг дороги была сухой и плоской с отдельными валунами, широко разбросанными кустами и небольшими стадами коз. Вдоль дороги часто попадались группы хижин местных жителей и иногда мы обгоняли крестьянина, едущего на тележке, запряжённой осликами.

Бабла указал на каменную гряду на севере и сообщил нам, что мы почти приехали. Дорога ушла вправо и он начал сбавлять скорость. Мне показалось, что я мог разглядеть высокий забор в нескольких сотнях метров. Бабла остановился около пары деревьев с колючками.

Когда мы торопливо высаживались, он дал нам направление, указав на магазинчик с красной крышей на бечуаналендской стороне в нескольких сотнях метров. Мы найдём деревянную решётку на пограничном заборе — место пересечения для местных жителей. Друзья на «Лендровере» встретят нас на другой стороне.

Джулиус Ферст и Молви Качания стояли на дороге, затянув свои прощания. Элеонора тревожно крикнула, что приближается машина. Я увидел приближающееся облако пыли примерно в миле от нас. У Джулиуса были две тяжёлые сумки. У нас с Элеонорой был один саквояж на двоих. Я схватил все три сумки. Элеоноре нужно было помогать Джулиусу.

Наконец Бабла затолкнул Молви в машину, и они быстро тронулись. Элеонора, которая сняла пенджабский наряд и парик, подхватила под руку Джулиуса и мы побежали в поисках укрытия. Только мы спрятались за несколько валунов, как мимо пролетела полицейская машина. Очевидно она гналась за Баблой. Когда она исчезла из вида, мы двинулись дальше, надеясь, что Бабла сможет выкрутиться из возможных неприятностей.

Хотя нам нужно было пройти всего несколько сотен метров, но мы шли вверх по склону и нам приходилось пересекать русла высохших ручьев. Крем на лице Элеоноры превратился в липкое месиво. Нам было очень жарко и Джулиус начал задыхаться.

Наконец мы добрались до лестницы. Поблизости, с обеих сторон забора были группки домиков и несколько деревенских жителей с изумлением разглядывали нас. Я нервно огляделся, надеясь, что никто не помешает нам на этой заключительной стадии.

Элеонора полезла по лестнице первой и ждала наверху, пока я помогал Джулиусу последовать за ней. Она спустилась, а затем помогла Джулиусу сделать то же самое. Сумки были слишком большими, чтобы можно было просунуть их через сетку. Я должен был переносить их по лестнице по одной. Наконец я сам перебрался на другую сторону и увидел на фоне горизонта на севере, как к магазину с красной крышей подъехал «Лендровер». Он прибыл с предельной точностью по времени.

Мы были на территории британского протектората Бечуаналенд. Я никогда не предполагал, что испытаю такое облегчение, увидев «Юнион Джек»[13]. Был октябрь 1963 года. Мы надеялись вернуться максимум через пару лет в составе победоносной революционной армии. Мы ни на секунду не предполагали, что уходили в изгнание на несколько десятков лет.

Лишь много лет спустя я смог заглянуть в какие-то материалы досье, заведённого на меня полицией безопасности. В 1962 году в представлении министерству юстиции с предложением перевести меня в разряд «запрещённых лиц» они сообщали, что я произношу «подстрекательские речи», возбуждающие «небелую» аудиторию. Я был «явной угрозой» для безопасности государства и «последовательно работал на цели коммунизма». В записанных ими выступлениях прослеживается горячность молодости в виде деклараций типа: «Африканский гигант потревожен и не спит», «АНК запрещён, но продолжает свой марш», «Сегодняшняя молодёжь завтра будет править Южной Африкой». (Дело № 1032, Национальный архив).

Часть вторая. Изгнание, 1963-89 гг.

Глава 7. Северное шоссе Октябрь 1963 — сентябрь 1965 гг. Бечуаналенд, Танзания, Одесса, Лондон

К тому времени, когда мы добрались до магазина с красной крышей, коричневый макияж на лице Элеоноры превратился в липкое месиво, у Джулиуса Ферста жутко колотило сердце, а мои руки свела судорога. Товарищи на «Лендровере» освободили меня от сумок и помогли Джулиусу и Элеоноре сесть в машину.