Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья

Судя по приводимым сведениям, Чингисхан был не чужд пропагандистской деятельности, подчеркивая свое единство с простыми воинами; все было рассчитано на поднятие их энтузиазма. Сохранилось такое его высказывание: «Я отношусь к моим воинам, как к братьям. Участвуя в ста сражениях, я всегда был впереди. В течение семи лет я совершил великое дело и в шести странах света все подчинено одному закону»[593].

Однако куда в большей степени, нежели подобные декламации, в памяти современников сохранились жестокие меры наказания, принятые в монгольском войске для поддержания воинской дисциплины. Подробно сообщает о них Плано Карпини: «Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек бежит один или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, и если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно также если один или двое, или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют, то их также умерщвляют, а если из десяти попадают в плен один или больше, другие же товарищи не освобождают их, то они также умерщвляются»[594]. Судя по этим данным, все бойцы каждого отряда были скреплены круговой порукой, неся ответственность не только за свое, но и за поведение своих сослуживцев в ходе боя. Историки, характеризовавшие воинскую дисциплину в монгольском войске в эпоху Чингисхана, оценивают ее словами: «железная», «суровая», «патриархальная» и т. д. Многие исследователи склонны видеть в «железной дисциплине» одну из причин побед монголов в войнах XIII в. В этом солидарны даже такие разнящиеся в оценках военного дела монголов ученые, как Ю. Н. Рерих и А. Н. Кирпичников[595].

Хотя меры поддержания дисциплины, принятые в монгольском войске, и характеризуются большой суровостью, они не были нововведением монголов. По-видимому, можно говорить об их неукоснительном проведении в жизнь во время правления Чингисхана, обеспечивавшем более высокую организованность и дисциплинированность монгольских войск в сравнении с их историческими противниками. Но победу монгольским армиям принесли, конечно, не столько страх жестоких наказаний, а высокий профессионализм, воинская выучка, боевой опыт военачальников и уверенность в своей непобедимости.

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО

Военное искусство монголов эпохи Чингисхана привлекало пристальное внимание современников и позднейших историков. Это не удивительно, если учесть масштабы монгольских завоеваний и панический страх, который монголы вызывали у своих противников.

Если о военном искусстве монгольских племен до образования государства трудно составить сколько-нибудь определенное представление из-за недостатка источниковой базы, то особенности ведения войн монголами в XIII в. подробно отражены в описаниях современников. Правда, многие источники, свидетельства современников малоинформативны и тенденциозны, расцвечены фантастическими подробностями о жестокости и свирепости монгольских воинов, о характере их вооружения и воинского снаряжения. Таковы описания, данные монгольским войскам Матью Пэрисом, утверждавшим, что монголы «одеваются в бычьи шкуры, вооружены железными пластинами, малорослы, дородны, дюжи, сильны, непобедимы, с незащищенными ничем спинами и грудями, покрытыми доспехами»[596]. В сходных выражениях повествует о монголах и император Священной Римской империи Фридрих II: «Они не знают иных одежд, кроме воловьих, ослиных и лошадиных шкур и вплоть до настоящего времени у них не имелось никакого иного вооружения, кроме грубых, скверно сколоченных железных пластин»[597]. Правда, далее автор замечает, что монголы — «бесподобные стрелки» и их военная мощь может стать еще более грозной ввиду усиленного перевооружения европейским оружием»[598].

Гораздо более информативны наблюдения Плано Карпини, который очень обстоятельно описал различные стороны военного искусства монголов. Собранные им сведения легли в основу всех последующих исследований.

М. Иванин справедливо отмечал: «Прежде начатия войны монголы обстоятельно узнавали о внутреннем состоянии государства, на которое намерены были напасть, о военных способах его; заводили в нем тайные связи, склоняли в свою службу недовольных; сведения собирали посредством посольств, торговых сношений и шпионов»[599]. Подобная целенаправленная и всесторонняя подготовка к войне несомненно способствовала успеху затеваемой кампании.

«Поход предпринимался по совещании в общем собрании, называемом курултаем, на котором присутствовали родственники хана и важнейшие сановники государства. Там определяли число войск и проч.»[600] Хотя участники таких совещаний и не имели решающего голоса, решения единолично принимал хан, сама процедура обсуждения, уточнения целей и задач кампании, определения направления наступления и количества военных сил, назначения командующего и его помощников способствовали успеху дела.