Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения

Это американское учреждение дополняет уже описанные учебные центры. Речь идет о Международной полицейской академии в Вашингтоне, действующей под эгидой Комитета общественной безопасности Международной ассоциации развития. Цель ее — готовить офицеров полиции из стран «третьего мира», и не только в чисто профессиональном отношении, но и в плане противоповстанческих акций с тем, чтобы они были готовы подавить любую попытку внутреннего мятежа. Программа Комитета общественной безопасности предусматривает также направление «советников» в другие страны для подготовки полицейских сил; в этом плане хорошо известен случай с Даном Митрионе, казненным в Монтевидео. Другой пример— Джозеф Василе, работавший в Чили с 1964 года, наладивший сеть телекоммуникаций для корпуса карабинеров, корпуса военной полиции, который после государственного переворота превратился в четвертый род войск вооруженных сил и перешел в непосредственное подчинение министерства обороны. Имя Василе связывают с правым заговором в октябре 1970 года, направленным на то, чтобы не допустить прихода к власти президента Альенде. Василе вынужден был покинуть Чили и, как сообщала «Вашингтон пост», направлен во Вьетнам работать по программе «Гражданские операции».

Для обоснования перед конгрессом необходимости утвердить расходы по этой программе высокопоставленные чиновники Комитета общественной безопасности изложили целый ряд соображений, согласно которым полицейские корпуса в других странах должны получать американскую финансовую помощь. Эта помощь состоит не только в услугах таких, какие оказывали Митрионе или Василе, но и в посылке в эти страны снаряжения в виде радиоперехватчиков, подвижных групп, автомашин, оружия, боеприпасов и вычислительных машин.

Как считают создатели и вдохновители программы, местные полицейские корпуса являются «первой линией обороны против политических подрывных действий»: подготовленные соответствующим образом, они смогут противостоять внутренним волнениям и не допустить, чтобы эти волнения переросли в организованное партизанское движение или в массовые восстания. Полицейские — в отличие от военных, обособленных в своих частях, — живут среди населения. Близость к источникам социального неспокойствия облегчает им разведывательную работу и сбор информации.

Поскольку эти силы одновременно несут законную полицейскую службу — преследование уголовных преступников, защиту безопасности личности и собственности, — то это возвышает их в глазах населения, в силу чего они становятся более «приемлемыми», чем военные, когда речь идет о поддержании порядка. Кроме того, опять же по мнению деятелей из Комитета общественной безопасности, в сложных условиях «военные склонны слишком ужесточать меры по поддержанию общественного порядка, возбуждая тем самым население, создавая недовольство властью и способствуя сближению многих нейтральных с подрывными элементами». И наконец, главный аргумент: содержание полицейских сил обходится дешевле, поскольку для них не требуются «дорогостоящие игрушки вроде танков, орудий, военных кораблей или самолетов».

Еще одна важная причина, хотя руководители Комитета общественной безопасности упоминают о ней очень редко, — это то, что полиция представляет собой корпус профессионалов, хорошо обученных и подготовленных идеологически, избравших службу в полиции в качестве своей жизненной карьеры. Напротив, солдаты срочной службы призываются зачастую без учета политических мотивов, хотя они и происходят из тех классов, которые вступают в борьбу. Этот фактор, как видно на примере Чили, оказывается под вопросом и зависит от многих слагаемых.

В основе всех аргументов Комитета общественной безопасности лежит надежда, что наличие эффективных полицейских сил может свести до минимума необходимость массированного военного вмешательства типа вьетнамского, очень дорогостоящего и непопулярного. На одной из церемоний выпуска Международной полицейской академии в 1965 году генерал Максвэлл Тейлор выразил эту точку зрения в очень ясной форме: «Великий урок Вьетнама состоит в том, чтобы никогда больше не допускать возникновения ситуаций подобного типа. Мы слишком поздно признали подлинные масштабы угрозы подрывной деятельности. Сейчас мы понимаем, что любая молодая страна должна проявлять бдительность, и мы осознали необходимость иметь сильный контингент полиции и хорошо организованную полицейскую службу информации, которые помогали бы выявлять с самого начала признаки назревающей подрывной обстановки».