Вооруженные силы на Юге России

Мы шли по засеянным пшеницей полям, все ближе и ближе подвигаясь к линии домов и строений. Усталость моя, несмотря на бессонную ночь и пустой желудок, как-то прошла. Нельзя сказать, чтобы было очень страшно, хотя в уме моем постоянно мелькала картина первого дня прошлой Пасхи: неприятельская цепь, идущая по полю, зловещая тишина у нас и потом внезапный огонь пулеметов. Теперь роли переменились. На сколько шагов они нас подпустят и какой устроят прием? Деревня против нас зловеще молчала, только изредка раздавались отдельные выстрелы и жужжали одинокие пули. Одна ударила рикошетом, видно о камень, около самой цепи, и жалобно запела.

— Что профессор, хорошо поет, — кричали, смеясь, мне. — Сопрано!..

Расстояние между нами и первыми строениями становилось все уже и уже. Мы поравнялись с небольшим сельским кладбищем, расположенным среди полей, перед деревней. Вот мы миновали его, и перед нами впереди большой, высокий каменный забор усадьбы, выступающей в поле. Это большая усадьба сельской школы. Цепь наша как раз настолько велика, чтобы охватить эту усадьбу. Откуда-то раздаются немногочисленные винтовочные выстрелы, не причиняющие нам никакого вреда. Вот мы уже шагах в ста от забора.

— Ура! — кричит кто-то. — Бегом марш!..

Мы подбегаем к забору и не встречаем сопротивления. Мы заняли школу без боя.

Сельская школа с усадьбой была целым небольшим поместьем, в котором помещались, кроме школьных зданий, дом учителя, большой сад и огороды. Все это и найдено было нами в состоянии полного развала и запустения. Школа, по-видимому, уже подвергалась артиллерийскому обстрелу, и крыши зданий были пробиты снарядами. Имущество было вывезено, сад и огород опустошены.

В этой-то школьной усадьбе мы провели три дня и три ночи, превратив ее в базу для военных действий против каменоломщиков. Прямо против школы, через улицу, за небольшим рядом домов, возвышалась сельская церковь — центральное место селения. Первое время на колокольне стоял неприятельский пулемет, который нас обстреливал. Около церкви находились главные ходы в расположенные под селом аджимушкайские каменоломни, за обладание которыми и велся первоначальный бой. Помимо этих главных ходов, по всей деревне имелось бесчисленное количество второстепенных, расположения которых никто не знал. Жители Аджимушкая занимались ломкой камня и проделывали ходы в подземелья из хаты, а не через улицу. Таким образом, не было способов закрыть выходы из каменоломни и запереть там противника, как лису в норе. В любое время, особенно ночью, противник мог выйти из подземелья, в любом направлении и в любое время мог уйти под землю, становясь таким образом неуловимым. Помню, в юности читал я у Виктора Гюго, как в Бретани революционные войска боролись с роялистами, также обитавшими где-то под землею. Я думал тогда, что все это сочинено романистом. Но теперь наяву, своими глазами видел я эту совершенно сказочную войну в подземельях.

К половине того дня, когда мы заняли школу, картина борьбы с каменоломщиками была приблизительно такова. Наши войска, пехота и кубанские казаки, постепенно заняли всю южную и юго-восточную часть селения вплоть до церкви и до главных входов в подземелья. Противник ушел под землю и забаррикадировал изнутри главные входы, против которых кубанские казаки выставили несколько пулеметов. Здесь шла все время не очень жаркая перестрелка между нашими и между каменоломщиками, которые обстреливали наших из-под земли. Заняв школу, мы выдвинули наши дозоры вперед к церкви на связь с казаками и подошли к церковной ограде и к главным входам в каменоломни. Однако совершенно незанятой оказалась северная часть Аджимушкая. У нас не хватило сил для полного окружения деревни и для обложения всей местности, под которой обитал противник. Кроме того, не было гарантии в том, что в занятой части села противник вдруг откуда-нибудь не выйдет из-под земли из каких-то неведомых ходов и не ударит нам в тыл. Словом, положение было не твердым и сомнительным. Приходившие к нам казаки говорили, что ни разу еще за все время Великой войны не были они в таком неверном положении, в котором сейчас находятся.

— Стоим с пулеметами против ходов, — говорили они, — а кто знает, может, враг пулеметы голыми руками сзади возьмет.

Оно так в конце концов и вышло.

Я ходил к церкви смотреть главные ходы в каменоломни. Приближаться к ним было очень опасно, как только высунешь голову из-за стены или дома, сейчас же из-под земли бьют. Однако подойти к ходам осторожно и укрываясь можно было довольно близко, вплоть до переговоров с каменоломщиками. Из-под земли нам постоянно кричали, ругали нас и смеялись над нами, говоря, что мы все равно ничего не возьмем.

— Эй, — кричали нам, — кадеты проклятые, чего днем стережете, это не наше время. Стерегите ночью, тогда поговорим.