Воплощенная мечта

Татьяна же долго не могла заснуть, размышляя о проблемах мироздания. Вот ведь как интересно: говорят, что история не имеет сослагательного наклонения. То есть, что произошло, то произошло, и назад не отыграешь. А оказывается, все не так. Имеет, оказывается, история это самое сослагательное наклонение, которое выражается в множественности миров. Вот в девочкином мире Андрей и Владимир живы, а здесь нет. Почему, какие события привели к этой разнице? Какие тут причинно-следственные связи?

***

Утром Аньку снова разбудила Татьяна Сорокина. Она стояла в дверях уже в пальто.

– Иди завтракать. Я ухожу на демонстрацию. Хотела тебя с собой взять, да у тебя одежда неподходящая.

– На какую еще демонстрацию? – зевнула Анька. – Против чего?

– Это как – против чего?

– Ну там, против коррупции, против повышения цен, против перекрытия дорог для проезда больших пупков, против нарушений конституции, да мало ли против чего еще.

– Ерунда какая-то. Демонстрации бывают не против чего, а в честь чего-то. Сегодня восьмое ноября – праздник ДСМ. В десять по телевизору посмотри военный парад и демонстрацию в Москве. Я тесто поставила, пригляди за ним. К обеду вернусь, пирожков напеку.

На завтрак опять была манная каша, которую Аня, удивляясь себе, очень быстро смолотила и подложила добавки. Добавку она ела медленнее, с непонятным ей самой наслаждением обсасывая многочисленные комочки, как будто это был леденец. Потом она смотрела по телевизору парад. Это было совсем неинтересно: танки какие-то, ракеты, марширующие солдаты. Не для девочек. Вот Андрей, наверно, посмотрел бы с любопытством. После парада показывали, как сказал диктор, демонстрацию мечтателей. Это оказалось массовым шествием, вроде карнавала, только еще скучнее. Звучала громкая музыка в стиле маршей. Акробаты на постаментах, установленных на колеса, показывали под музыку групповые упражнения. Эти постаменты тянули вперед на веревках, как бурлаки на Волге, юноши в обтягивающих комбинезонах. Спереди и сзади постаментов шли простые люди. Простые в том смысле, что одеты они были обычно, а не как спортсмены или артисты. Единственным их украшением были темные бантики на лацканах пальто, какого цвета, неизвестно, так как телевизор цвет не показывал. Люди махали флажками и шариками, несли портреты суровых пожилых дядек с пустыми глазами. Многие шли с плакатами, которые начинались словами "Да здравствует…". На некоторых плакатах было написано: "Да здравствует День Свершения Мечты!" Вот оно, оказывается, что значит праздник ДСМ, про который говорили позавчера тетка на телеге и Татьяна Николаевна сегодня утром. Только что это такое, все равно непонятно.

Демонстранты время от времени нестройно выкрикивали "да здравствует", но выражения энтузиазма на лицах у них Анька почему-то не замечала. Лица были хмурыми и безразличными. Холодно, наверно, не могут дождаться, когда все закончится. Вон почти все носами без конца шмыгают.

…Ни к какому обеду Татьяна Сорокина не вернулась. Анька несколько раз опускала тесто, начала уже волноваться, что оно перекиснет. В два она не выдержала, половину теста убрала в морозильник, а из другой половины налепила кривобоких пирожков с капустой. С духовкой обращаться она не умела, поэтому нажарила пирожков в сковороде, благо растительного масла было достаточно. Выпив два стакана сладкого чаю и объевшись пирожками, она разомлела и задремала.

Сорокина вернулась уже поздно вечером. Вернее, даже не вернулась, а ее привели совершенно никакую и поставили у входной двери две подруги с работы, которые сами были ненамного трезвей, чем Татьяна. После нескольких неудачных попыток она все-таки сумела всунуть ключ в замочную скважину, с трудом открыла дверь и ввалилась в коридор. Хотела сесть на табуретку, но промахнулась и грохнулась на пол. При этом она не переставала громко петь, дирижируя себе обеими руками:

Мечтать, надо мечтать

Детям орлиного племени,

Есть сила и воля у нас, чтобы стать

Героями нашего времени!

Аня смотрела на нее полными ужаса глазами. Татьяна это заметила.

– Что, не ндравлюсь? Твоя мать не пьет? А че ей пить-то? У нее, поди, и дети, и муж на месте. А не нравлюсь – вали отсюдова к своей матери!

Татьяна махнула рукой в сторону двери, но не удержала равновесия и рухнула в направлении руки. Подниматься ей было лень, и она решила заснуть тут же в коридоре и подложила под голову руку.

Аня заплакала от обиды. Произнесла сквозь слезы:

– Да я бы с радостью свалила к своей матери, но как?

Татьяна не ответила. Высказавшись, она, не снимая пальто и обуви, тут же захрапела.