Вопреки

Ближе к вечеру я добрался до гор, и они встретили меня ледяным ветром. Чуть вдалеке можно было увидеть высокие снежные вершины, и массивные скальные гряды. Практически сразу пропала даже та скудная растительность, что оставалась от Черного леса и голые камни стали постоянным явлением. Иногда приходилось подолгу обходить широкие и очень глубокие трещины, из которых выходил желтоватый туман, с мерзким запахом мертвечины. В этих местах обитали уже привычные пауки, совершенно разных размеров, а так же иногда встречались арахны. Размером эти твари не впечатляли, но вот количеством могли смело посоперничать с большими муравейниками. Чаще всего я банально убегал, развивая свою максимальную скорость и совсем редко, когда не было другого выбора, вступал в бой. Разрывные и зажигательные пули довольно легко справлялись с волнами монстров, либо же давали мне хорошую фору, чтобы я мог спокойно свалить.

На то чтобы перебраться через плоскогорье, которое было началом самой гряды, мне пришлось потратить четыре дня. Единственной ощутимой проблемой, которая меня беспокоила, была мерзкая погода. Холодный, продувающий до самых костей ветер и изредка накапывающий дождь, который казался небольшими кусками льда. Доспех хоть и защищал от этого, но иногда казалось, что ветер находит лазейки и пробирается сквозь всевозможные преграды, лишь бы своими холодными пальцами добраться до тебя и погрузить в ледяное безмолвие. От всего этого хорошо спасал костер. Только вот нужно было хорошо постараться, чтобы найти подходящее место, где ветер уступит и не сможет потушить пламя.

Лишь когда я оказался по другую сторону гор, стало немного легче. Постепенно стала возвращаться растительность. Сначала тонкая трава, темного цвета, заполнила все видимое пространство, а следом за ней стали возвращаться кустарники и небольшие деревья. Скалистая поверхность земли понемногу уступала плодородной почве.

Чтобы устроить полноценный перерыв в этой гонке вперед, мне пришлось пройти еще сутки. Только оказавшись посреди небольшой рощицы из тонких деревьев, я смог перевести дух и замедлиться. Уже не было надобности рваться вперед, чтобы избежать драки. До необходимой местности, по моим прикидкам было еще два дня пути, но уже сейчас я мог видеть небольшие прорехи, которые являлись следствием слишком тонкой грани между нашим миром и планом воздуха. Для обычных же людей все это выливалось в неприятные ощущения прохладного ветерка между лопаток, или же колючего взгляда со стороны.

Найдя удобное место для костра, я довольно быстро насобирал сухих ветвей и развел большой костер. Лепестки огня весело резвились на кривых ветках, а я стал доставать из сумки небольшие полоски мяса и сухие кусочки хлеба. До сего момента охота, как поиск пропитания не подходила совершенно, и вот только сейчас, когда вокруг стала появляться зелень, все больше назревала надежда подстрелить какой-нибудь кусок мяса.

Лениво откусывая кусочки мяса, я смотрел на костер, а мысли витали где-то за пределами моего разума. Вокруг было тихо и спокойно. Вечер постепенно заявлял свои права, и уже понемногу начинало темнеть. Я не сразу осознал, что та леность, которая стала захватывать тело, не являлась последствием гонки, а была напускной. С большим трудом мне удалось перебороть это состояние. Медленно, чтобы не вызвать подозрений, я переместил ладонь к пистолету и положил ее на рукоять. Взгляд все так же лениво стал блуждать по окрестностям, но вокруг никого не было.

Тишина. Полная тишина в лесу, при которой слышно биение собственного сердца это ненормально. С каждой последующей секундой я стал замечать, как замирает шелестение листвы, как все медленнее извиваются лепестки огня. Я хотел было подорваться на ноги и выхватить меч, но все, что смог сделать, так это медленно подняться на ноги, ощущая тяжесть сотен килограмм на своих плечах. Пистолет уже был выхвачен, как и меч, что придавал уверенности. Медленно и так же нехотя, по клинку стало подниматься черное пламя, а взгляд уловил движение в стороне от меня. Резкий рывок в сторону, на пределе своих возможностей, превратился в нелепый прыжок не больше чем на метр. Всем своим естеством я ощущал, как твердеет воздух, как время замедляет свой бег. Замер огонь, практически перед самым моим лицом застыл в полете оранжевый лист, и лишь черное пламя, которое стало переходить с рукояти клинка на ладонь, все еще двигалось.