Вопреки

Я убрал свисавшие пряди волос за ухо и направился к багажнику, в надежде, что мне не придётся искать запасной мешок. Кроме черного папиного кардигана и каната с узлами, который почти разгрыз Барни, ничего не было, и я со спокойной душой закрыл багажник, потому что каких-нибудь находок, царапающих память, мне не хотелось. Поплутав между домами, я нашёл контейнеры для мусора, куда швырнул пакет, и переложив в правую руку обнаруженные вещи, направился к дому. В кармане кардигана лежала почти пустая пачка сигарет и недолго думая, я закурил одну, попутно раскашлявшись от глубокой затяжки, ну или от того, что не умел курить, как бы ни практиковался иногда в свободное время. Не скурив и половины сигареты, я, потушив о ручку урны, выкинул бычок и зашёл в парадную.

Парадная была не такой узкой и крохотной как в Энске, здесь стояли два нефролепсиса возле лифта, и алое у журнального столика. У окна стояло несколько высоких барных стульев у стойки, а за ними небольшой лобби-бар. За лифтом был выход во двор, где был просторный бассейн, окруженный высокими пальмами, прорастающими через мраморную бежевую плитку, лежаки и открытый коворкинг с цветными лавочками, на которых сидело несколько человек со стаканчиками кофе и ноутбуками. И если не знать, что это жилой комплекс, то казалось, что ты попал в уютный современный отель, совмещенный с рабочим зданием, потому что атмосфера двора была свободно-деловой. Интересно, какой вид будет с 12 этажа? Я уже совсем забыл с моего последнего визита, что тут есть.

– Ого, Макс, откуда столько еды? – Спросил я, рухнув на кухонное кресло. Давайте я расскажу вам о виде из окна попозже – я ужасно голодный, как вы помните.

– Ну, пока ты целовался с машиной, было время заказать! Что ты будешь? – На столе стояли упаковки с миньонами с брусникой, рыба с пюре из брокколи и есть стейк, судя по всему медиум прожарки с картошкой.

– Я буду всё! – Воскликнул я, вооружившись приборами.

– Тогда накладывай! – Произнёс устало он, приглашающим к плите жестом. Да, Макс – это не папа – ухаживать не будет. Я навалил в тарелку всего понемногу, закинул капсулу в кофемашину, и побрёл к своей комнате. – Вернись назад! Я не хочу убирать потом по всей квартире крошки, если к тебе опять психоз вернётся! – Я, закатив глаза, вернулся за стол, с грохотом поставив тарелку. – Не впечатлило! – Я поджал губы и испепеляющим взглядом посмотрел на Макса. – После твоих выходок в самолёте ты меня уже не пробьёшь! – Я вздохнул, уткнувшись в тарелку, и придался гастрономическому оргазму.

Когда я проснулся, то за дверью комнаты было тихо, а судя по часам, стоявшим на моём рабочем столе, дело близилось к ночи. Я сонно потянулся и, сев на кровати, посмотрел в окно: город жил своей вечерней жизнью – горели вывески кафе, сверкали витрины магазинов, слышался уличный гам, где-то играли на гитаре, распевая местные песни, по дороге проносилось бессчётное количество машин, спешащих куда-то в центр, – в общем, всё было как и дома, только, вот, совершенно не по-домашнему.

Я поднялся с кровати и только сейчас осознал, что проспал в косухе, рубашке, джинсах и футболке, даже не замечая этого. Нужно было переодеться! Осталось только вспомнить, в каком из этих шкафов вещи? Правый, угловой или низкий посередине? Ладно, начну с углового. Так, пальто, куртки, ветровки, ого, даже пуховик. А это что за дверца? Понятно, обувь сейчас не интересует. Ла-а-адно, пойду к правому, низкий пока что не заслужил моего доверия! Но и в правом мало что было интересного, кроме книжек, рубашек, джинс и прочей ерунды. Неужели в этом маленьком комоде все мои домашние вещи? У меня явно их больше! Что ж, должен признать, был не прав, в этот комод вместилось невмещаемое, ха-ха. Я вытянул серые меланжевые джоггеры, свободную футболку и нижнее бельё, направившись в ванную. Как же я давно уже хочу смыть с себя всю усталость под тёплым душем, вы не представляете! Мало того, что я толком не умывался уже сутки, так еще и весь пропотел ни раз, пока мы добрались сюда, – чувствовал себя чумазой шпаной с улицы, потому что с трудом переносил, когда меньше двух раз в день находился в душе. Это же так неприятно таскать всю грязь с собой, словно ходить в пыльном мешке вместо одежды!

Вот он, настоящий катарсис – чистое тело и стакан холодной воды с лимоном – высшее мирское наслаждение. Я даже на Макса перестал злиться, потому что чувствовал себя блаженно в вещах, пахнущих свежестью, и в теле, пахнущим первобытной чистотой. Я вышел из кухни и завернул в зал, откуда выливался тусклый свет от телевизора.

– Ну ты, конечно, и поспать любитель! – Воскликнул Макс, оторвавшись от хоккея, когда я сел рядом на диван. – Твой отец звонил, не хочешь поговорить? – Я замотал головой, когда Макс стал протягивать мне телефон. – Тогда хотя бы напиши, что всё нормально, он же ждёт!