Вопреки

Не выдергиваю руку, когда выходим из столовой, наслаждаюсь теплом ее ладони. И хочется схватить ее, прижать к себе, завалиться в какое-нибудь помещение и целовать. Целовать долго, жадно, потом нежно и тягуче. От этих мыслей у меня начинают гореть губы, озираюсь по сторонам, прикидывая в уме, куда Марьяну можно затащить.

— Вы, наверное, никогда не сможете нормально друг с другом разговаривать! – бухтит Марьяна, а я разглядываю ее тонкую шею. Сегодня она собрала свои шикарные волосы в гульку. Когда мы были вместе, обожал трогать ее волосы, перебирать их, прятаться в них. Все же за годы разлуки она похудела, я вновь хочу дотронуться до ее тела. Не в спешке, как было между нами, а неторопливо прикасаться к ее коже, вырисовывать пальцем какие-нибудь узоры, обжигать дыханием...

Кажется, никуда мы не поедем. У меня в джинсах невообразимый стояк, требующие удовлетворения.

— Давай прогуляемся по территории ранчо, - предлагаю Марьяне, когда мы выходим из дома. Она оглядывается через плечо. – Я еще не очень опытный наездник. Вдруг меня сбросить конь, ударюсь головой, что ты будешь со мной делать? – улыбаюсь.

— Логично. Пойдем тогда к пастбищам.

Гулять возле вонючих животных желания нет, но альтернатив тоже не наблюдается на горизонте. Можно, конечно, затащить на сеновал. Здесь же должен быть сеновал. Только это бонусов к моему очарованию не прибавить. Все же стоило почитать несколько «умных» книг о женской психологии. Всю жизнь брал любую бабу по щелчку пальцев, только Марьяна заставляет выходить из зоны комфорта, заставляет думать о том, в чем я полный ноль: семья, дети, совместный быт.

— Ты неплохо смотришь в роли хозяйки ранчо, - идем в ногу, не спеша, почти лениво.

— А в детстве мечтала быть моделью, потом блестящим адвокатом.

— А я мечтал быть обыкновенным ребенком, - вырывается против воли, досадливо прикусываю губу. Марьяна не накидывается на меня вопросами, но глаза вспыхивают жгучим интересом. Вздыхаю.

— До смерти отца я мечтал, что у меня будет папа, мама и брат. Или сестра. Еще думал, что буду как все ходить в школу, влюбляться, гонять мяч во дворе.

— Ты не ходил в школу?

— Нет. У меня были приходящие учителя. Петр максимально меня оберегал от недругов отца, которые его убили.

— Звучит, словно ты принц какой-то империи.

— Так и есть, - говорить о своем «недетском» детстве не хочется. И вспоминать тоже.

— Ты никогда не хотел изменить свою жизнь?

— Нет. – серьезно смотрю на Марьяну. – Ничего не хочу изменить. Меня вполне все устраивало, до...

— До того, как появилась я?

— Да. С твоим появление пришлось задумать о вещах, о которых я не имел представления, - подходим к ограждению, опираемся, смотрит на пастбище, на котором паслись лошади.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты правда ушел из криминала?

Напрягаюсь, прикусываю губу. Сцепляю руки в замок перед собой. Мне требуется несколько минут, чтобы правильно ответить.

— Не совсем.

— Герман! – Марьяна полностью ко мне поворачивается, хмурится. – Ты ведь говорил...

— Марьян, ты же взрослая девочка, должна понимать, что в России не бывает честного бизнеса. Да, я очень многое продал, отдал, поделил, но при этом я по-прежнему сотрудничаю с некоторыми людьми, имя которых не принято говорить в слух.

— То есть ты сейчас подвергаешь меня и Кэтрин опасности? – я слышу в ее голосе панику, вижу страх, затаившейся в уголках глаз. Протягиваю руку, Марьяна отклоняет голову в сторону, все равно прикасаюсь к ее щеке.

— Я никому не позволю вас обидеть. Слышишь меня? – неожиданно для нее обхватаю ее за шею и притягиваю к себе. Взволнованно дышит, упирается ладонями мне в грудь. Я смотрю на ее приоткрытые губы.

Встречаемся глазами, между нами возникает неземное притяжение, толкающее друг к другу. Кто первым из нас обнял, не понял. Так и не понял, кто первый потянулся к губам. Только когда ее дыхание смешивается с моим дыхание, у меня срывает крышу. Я сгребаю Марьяну в охапку, прижимаю ее к себе, жадно целую. Она не успевает отвечать, только постанывает и скребется ногтями по моей спине. Мало ее. Ничтожно мало. И хочется запихать ее себе под ребра, чтобы никуда не убегала больше.

Отрезвляет неожиданный удар в ногу. Резко отрываюсь от Марьяны, смотрю в ее мутные от желания глаза. Удар по ноге повторяется. Вынужден отстраниться и посмотреть вниз. На меня убийственно зло смотрит Кэтрин, держа перед собой довольно толстую палку. Убить не убьет, но поколотить может.

— Отпусти мою маму, иначе тебя побью! – от ее грозного тона даже смеяться не хочется. Взгляд маленького звереныша, готового кинуться в бой, умереть сам, но попытаться перегрызть глотку врагу.

— Кэти! – приходит в себя Марьяна, отталкивает меня, опускается перед дочкой. – Все в порядке!

Кэтрин не спускает с меня напряженного взгляда, позволяет себя обнимать, но сама не обнимает. Я опускаюсь тоже. Если налаживать контакт, то лучше с двумя сразу. Путь к сердцу Марьяны точно лежит через дочь.