Вопреки любой логике

— Валерия живет выше. Если что, вибратор занесу утром, сейчас он мне нужен самой! — и, выдохнув, взглянула на выглянувшую светлую макушку и усмехнулась, одним движением плеча оголяя его, позволяя халату распахнуться. Серые глаза снова загорелись лихорадочным блеском. Она плавно двинулась к нему, чуть покачиваясь в сладострастном ритме, двигаясь прямо к дивану. Подобравшись ближе, девушка забралась на него, на четвереньках передвигаясь к Гордею, который с шаловливой улыбкой поманил ее пальцем, едва успев запустить руку в волосы, как со стороны окна послышалось ужасно фальшивое пение жутким тенором, периодически срывающееся на фальцет:

— Любимая и милая, прости меня дебильного! Судьбою недобитого и жизненькой побитого…

Они со стоном закрыли глаза, чувствуя, как желание убивать растет больше, чем любое другое. В этот раз усадив Наташу на диван, поднялся Гордей, даже не став застегивать ремень, он двинулся к окну и распахнув, уставился в темное небо между облаками и задрав голову, заметил чьи-то болтающиеся ноги, а затем и тело одного из купидонов, болтающегося в воздухе при помощи страховочного троса. Маленькие крылышки за спиной чуть подрагивали, а в руках он держал перевязанный ленточками букет из стрел.

— … небритого и лысого, твоего льва ненасытного… — горланил парень и Гордей не выдержав, рявкнул так, что купидон едва не рухнул вниз:

— Костя!

Парень опустил вихрастую рыжеволосую голову вниз, скосив глаза на выглядывающего из окна Гордея, улыбнувшись ему радостно.

— Горди, дружбан, привет! А ты че тут? — озадаченно спросил он и купидон закатил глаза, мысленно согласившись с мнением Наташи, что в их команде каждый второй

— это конченный придурок.

— У меня свидание, — прошипел лавров сквозь зубы, и Константин похлопал удивленно глазами, продолжая висеть в воздухе.

— О, круто. У меня тоже! Я тут Ладке песни пою, она, — начал было, но Гордей его резко перебил, рявкнув:

— От твоего пения твоя Ладка уже переехала!

Парень снова удивился, почесал голову и нисколько не обидевшись, пробормотал:

— Куда это? Вчера же тут жила… — Лавров зарычал, сжимая кулаки и выглянув еще сильнее, гаркнул:

— В ЗаАдье! Провинция Ада на первом кругу от девятого за восемь предыдущих, там и ищи!

Гордей захлопнул створку, поворачивая шпингалет, игнорируя окрик Константина, и резко повернулся к хохочущей Наташе, которая стояла с бутылкой невесть откуда взятого виски и двумя стаканами.

— В ЗаАдье? Ты серьезно? — вновь прыснула она, и купидон закатил глаза, потянувшись к протянутому бокалу, позволяя Наташе разлить янтарную жидкость, усаживаясь на подоконник, недовольно сопя.

— Не могу больше, достали, — буркнул парень, выпивая залпом, чувствуя, как обожгло горло и тепло разлилось по телу. Наташа хмыкнула, поставив бутылку на столик и подойдя ближе. Она почувствовала, как его руки обвились вокруг талии. Халат был вновь на ней — перетянут поясом, найденным на полу, но уже не крепко, стоило только потянуть и он снова распахнется.

— Это же ничего не значит? — выдохнула Наташа ему в губы, едва их касаясь. Она прикрыла глаза, разглядывая его из-под полуопущенных ресниц, чувствуя, как ловкие пальцы освобождают ее от излишней одежды. В этот раз они никуда не торопились. Стало в какой-то момент наплевать, кто может постучать, запеть за окном или ворваться в номер. Пусть даже сам Владыка Ада или Бог в сопровождении целого отряда подручных.

Пальцы коснулись мужского лица, чуть проведя по резким линиям, изучая каждую морщинку и изгиб, двигаясь дальше на шею, спускаясь ниже до плоских сосков, чувствуя, как сбилось его дыхание, обводя мышцы напряженного пресса и прямо к расстегнутой ширинке, где виднелся внушительный бугор. Жаркий поцелуй, и Наташа почувствовала, как они резко поменялись местами и вот она уже сидит на подоконнике, а между ее разведенных ног находится Гордей, чьи бедра крепко сжимает ногами, чувствуя, как он отодвигает ткань трусиков в сторону, ныряя пальцами во влажную глубину. Никаких больше задержек и ожиданий. Ласки пройдены, этот этап они перескочили уже давно. Осталось только безудержное желание и ничего более.

Она даже не поняла, когда он успел избавиться от остатков своей одежды, лишь ощутила прикосновение, крепкие пальцы, сжавшие бедра и жесткий рывок, преодолевающий тонкую, почти незримую преграду. Тихий вскрик сорвался с губ, пойманный поцелуем. Нежное бормотание, что-то такое, что хотелось услышать именно в этот момент, а еще чувство наполненности и саднящей боли между ног.

Та правда, которая была скрыта от многих, в том числе ее собственного окружения.

— Шутишь, да? — выдохнул Гордей тихо на ушко, и Наташа со стоном прикрыла глаза, вонзив ноготки в его крепкие плече. Постепенно привыкая к новым ощущениям для себя. Потемневший взгляд посмотрел в искаженное от страсти лицо мужчины, глядя, как он пытается сдерживаться.

— Нежданчик Горди, — прошептала Наташа, скользя ладонью по предплечью, по каждому месту, которое успела оцарапать и прижалась губами к его губам, — продолжай, чего застыл, как статуя Давида. Я не для этого нас отмазывала.