Вопреки любой логике

— Тебя где носит, Таракан?! — прошипела в трубку Майя, и девушка осоловело, покосилась сначала на горящий экран, а затем на время на часах в квартире писательницы, мысленно прикидывая, что она там могла забыть, что новоиспеченная подруга шипит не хуже, чем гадюка в террариуме.

— Я у подопечной, — беспечно отозвалась Наташа, прикрывая рот, чтобы Майя не услышала, как она зевает, — а что случилось-то? По какому поводу паника?

В трубку недовольно засопели. Показательно так.

— Забыла что ли? — произнесла Майя раздраженно, — сегодня рейтинг вывешивают, а ты опять где-то шляешься! Знаешь же, что такое пропускать нельзя, потому что после будет собрание муз и купидонов в главном зале канцелярии! Давай завязывай со своими творческими личностями, ноги в руки и бегом сюда. Жду, Слава Богу, еще не все собрались, уж извини, место на тебя не заняла, — добавила она язвительно и Наташа фыркнула, когда Топтыгина отключилась.

Можно подумать, она и одна не посидит на нудном сборище, где опять будут рассказывать о том, как важна их великая миссия и что они несут людям радость, просвещение и счастье. Какая гадость.

Но поспешить все же стоило. Во-первых, потому что собрание проводил глава канцелярии с главами всех отделов, в том числе и муз. А во-вторых, потому что, во-первых. Ибо в корпусе муз, к сожалению, глав было девять и все женщины: Каллиопа, Эвтерпа, Мельпомена, Талия, Эрато, Полигимния, Терпсихора, Клио и Урания. Очень-очень истеричные древние женщины, которые были недовольны всем, всегда и всюду. Конкретно за нее отвечала Эрато, муза любовной поэзии и подобной лиричной ерунды. Она постоянно находила повод, чтобы лишний раз напомнить Наташе, где она болтается в рейтинге. И судя по тому, как недавно радостно прыгала та новенькая, имя которой Тараканова вечно забывала, то это снова 51 место.

— Вот же гадство, — буркнула Наташа, выходя из прохода и оглядываясь на черные плакаты, призывающие к голосованию в Аду. Вот для чего их тут-то вешать? Развешивал бы по провинциям своей сатанинской обители. Все равно у Люцифера все, что дальше последних трех кругов уже «дальнее заАдье».

Быстро пересекая зал, девушка поспешила к лифту, нажимая кнопку и посматривая на телефон. Ровно полночь, значит, собрание наверняка должно вот-вот начаться. А зоркие музы ведь все по списку проверяют, тем более там еще и Ипполина будет. Та явно не упустит случая лишний раз заявить, что Наташу где-то носило. Потому и к огромным светлым дверям главного зала канцелярии на первом этаже девушка неслась через вестибюль, ничего не замечая. Важнее было успеть, пока их не закрыли, но стоило этой мысли мелькнуть где-то между пересечением третьей и второй мраморной колоны, как пара работников в белых костюмах принялись закрывать их.

— Нет-нет! Стой, стрелять буду! — взвыла девушка и ускорилась. Ошарашенные надзиратели даже на секунду замешкались, и этой пары секунд хватило Наташе, чтобы влететь ласточкой в узкий проход прямо в полукруглый зал, устроенный по принципу амфитеатра по кривой линии ярусами — один выше другого. Вдоль каждого располагались длинные столы с креслами, на которых сейчас замерли музы, купидоны и другие работники канцелярии с интересом смотрящими на замершую Наташу. Девушка, тяжело вздохнув, перевела взор на сцену с президиумом, над которым на торцевой стене располагался экран, где уже высвечивались графики и различные показатели работы той или иной группы. Сам глава в привычном белом костюме с ярко-красным галстуком, выделяющимся на фоне всего белоснежного великолепия, озадаченно наклонил лысую макушку и повернулся к девушке, проговорив:

— Госпожа Тараканова?

— Тараканова! — зашипела Эрато, едва не подпрыгнув на месте в первом ряду, сверкая на нее очами. Ее завитые в кудри светлые волосы дернулись и чуть не зашевелились, как у Медузы Горгоны, так внушительно она выглядела. Особенно в своем сарафане в греческом стиле, который судя по размеру, с трудом на нее сегодня натянулся. — Живо сядь!

— Здрасте, извините, я пройду, — кланяясь и давя улыбку, девушка принялась продвигаться к рядам, сканируя сидящих. Уж точно не на первый ряд, где расположился весь цвет начальственного состава и даже Ипполина Аркадьевна, опять поджавшая губы. Один глава купидов казалось, забавлялся тем, какой цирк она устроила. Дальше два ряда заняли купидоны, которые между собой о чем-то переговаривались. Тут же нашелся и Гордей, над которым сидел его дружок Макс, что-то с улыбкой шепчущий ему, а рядом с одного бока Владлен. Удивительно то, что место с другой стороны было свободно, а сам Лавров не отрывал от нее серого взгляда, будто на что-то намекая.

Не будет она с ним сидеть. Ни за что.