Вопреки приказу

Сие для него нормальное, но сейчас не вполне уместное желание адмирал загнал в глубь себя и торжественным парадным шагом двинулся по трапу, аккуратно придерживая у бедра кортик. Этот раритет давным-давно ушедшей эпохи парусных кораблей и жестоких рукопашных схваток перекочевал когда-то на корабли стальные, а позже столь же естественно и непринужденно шагнул вместе со своими владельцами в космос. Традиции – наше все, и сейчас попытаться отобрать у офицера это оружие значило нанести ему жесточайшее оскорбление. И уверенный вес клинка на бедре заставлял держать спину прямо, с ледяным спокойствием глядя и в глаза смерти, и, как сейчас, на изображающий бурную радость гадюшник.

Солнце жарило… Мундир с терморегуляцией – это, конечно, здорово, но все равно, пока Александров слушал приветственную речугу, а потом толкал ответную, он дико мечтал о том, чтобы оказаться где-нибудь в тенечке… лучше всего на берегу моря и с бокалом чего-нибудь прохладительного. Хорошо еще, свою часть можно было сократить буквально до нескольких фраз – военный, в отличие от политиков, может позволить себе быть немногословным и слегка неотесанным. Но все равно, жарко…

Однако торжественная часть еще не закончилась, и мастер-класс ораторского искусства продолжился. Хорошо, что время говоривших оказалось, похоже, регламентировано, иначе еще немного – и мозги бы закипели и потекли из-под фуражки. К счастью, и слушать говоривших внимательно не требовалось – по большому счету, хоть слова и были разные, говорили они об одном и том же.

Пожалуй, единственным, кого интересно было послушать, оказался старый знакомый по разговору перед сражением – Коломиец. Этот толстяк, способный без грима сыграть толстовского Пьера, поневоле вызывал у адмирала симпатию – во-первых, своей жизнерадостностью, во-вторых, тем, что не пытался казаться чем-то помимо имеющегося на самом деле. Вот он такой, как есть, и вы вольны принимать его или не принимать, но меняться он не собирается. Ну и в-третьих тоже было – изо всех, кто стоял сегодня на трибуне, лишь он говорил искренне и без бумажки. Не то чтобы полный экспромт, конечно, чувствовалось, что речь тщательно подготовлена, но кое-какие обороты Коломиец явно придумывал на ходу. Александров, слушая его, порой едва сдерживал смех – не выбери этот человек стезю политика, из него вышел бы неплохой эстрадный артист разговорного жанра.

Но всему на свете приходит конец. Закончился праздник и у торжественного словоблудия, чтобы передать эстафету несколько менее торжественному, зато куда более приятному мероприятию, именуемому банкетом. И вот тут герои дня оторвались по полной. Александров теоретически должен был показывать пример своим подчиненным, но… В общем, адмирал мысленно плюнул, махнул рукой и окунулся в атмосферу праздника, где тосты поднимались с пулеметной частотой. Наверное, в ту ночь Урал можно было бы взять голыми руками, поскольку среди экипажей боевых кораблей трезвых почти не осталось… К счастью, не уцелело и тех, кто мог бы решиться на подобную глупость.

Утро было тяжелым. Наблюдались головная боль, общая вялость, сушняк во рту, отеки под глазами, а сами они, обычно серые, в этот раз, судя по отражению в зеркале, сделали вы честь любому вампиру. Словом, результат вчерашних излишеств вполне можно было описать одним коротким, но емким словом: похмелье.

Из койки он вылезал крайне осторожно, стараясь не делать лишних движений, дабы не подвергать многострадальную голову еще более жутким испытаниям. Голова, сволочь неблагодарная, осторожность ценила постольку-поскольку, и, стоило начать поворачивать ее чуть сильнее, как следовал жестокий удар по мозгам, сопровождающийся приступом тошноты. Пока что его удавалось успешно купировать, но вопрос о том, сколько получится сопротивляться естественным позывам желающего избавиться от влитой с вечера отравы организма, упорно оставался открытым.

И все же у адмирала хватило сил, чтобы оглядеться и оценить обстановку. Если верить увиденному, получалось, что находится он в гостиничном номере. Не слишком шикарном, но и не из плохих – звезд на пять. Стандартная для таких мест планировка-обстановка и даже изящное, ни убавить, ни прибавить, женское тело, уткнувшееся носом в подушку так, что нельзя было рассмотреть лица, тоже выглядело почему-то обыденно. Наверное, здесь всему виной общая помятость восприятия… Гадать Александров не стал, решительно отправляясь в ванную комнату, благо располагалась она в таких номерах, опять же, стандартно.

Огромное, на половину стены зеркало отразило совершенно мрачного типа – высокого, не слишком мускулистого, но жилистого, с не по-уставному длинными (фрондер придурошный) волосами того удачного светлого оттенка, в котором не видно седины… Красота! И притом ссутулившийся, да еще с капитально осунувшимся после вчерашнего, ставшего из просто худого окончательно похожим на топор лицом, что в темной подворотне можно и испугаться. Маньяк в запое… Аж самого в дрожь бросило.