Вопреки (СИ)

— Адвокат пришёл?

— Да, Станислав Эрастович, Георгий Валерьевич ждёт в приёмной.

— Пригласи.

Ларский молча ждал, когда адвокат закончит проверку документов, и как только тот закрыл папку, коротко спросил:

— Когда?

— Сегодня же отвезу в нотариальную контору. Останется только ждать. Как с разводом?

— Подали заявление. Проблем нет, в четверг мы уже будем там. А вот с разделом… до конца декабря всё должно быть закончено. Надеюсь, отец не вмешается?

— Гарантировать не могу, но уверен, Эраст Леонидович уже понял, что ваши намерения серьёзны.

— Тогда поспешите, Георгий Валерьевич.

Ларский встал, проводил адвоката до дверей и, пожав руку, попрощался. А сам вернулся к окну. До новогодних праздников остался месяц. Пентхаус уже готов к приёму гостей, и при каждом воспоминании, что скоро снова увидит сына и Настю, в груди вырастала тёплая волна счастья.

Внезапно он вспомнил, что хотел почитать тетрадь со снами и решил доехать до дома в стиле хай-тек. Теперь там никто не жил. Сам он снял номер в гостинице поближе к работе, а Марианна уехала в Москву, где купила себе довольно престижную квартиру.

Зайдя в коттедж, Стас прошёлся по гулким помещениям, поднялся к себе и открыл сейф. Заветная тетрадь была на месте. Он поправил подушку на диване и, полулёжа, раскрыл первую страницу. Улыбнулся своему подростковому почерку.

' 12 февраля. Офигеть. Этот сон сначала снился урывками, а сегодня накатил полностью. И я действительно там погибаю. Я военный хирург. И я знаю, как проводить операции. Как держать скальпель, вынимать пули и осколки, обрабатывать и зашивать раны. Это что-то запредельное.

Я видел заходящие мессеры. И наши истребители. Это же ВОВ. Обалденно. Грохот, взрывы… и эта реалистичность. Полное присутствие. Чёрт. Рассказать кому — не поверят… лучше не рассказывать. Санитаров вызовут.

И я так натурально испытывал боль… Это точно был сон? Или, как в фантастике, меня туда перенесло?

* * *

20 февраля . Я уже начинаю бояться спать. Опять этот сон. Но сегодня видел его частично. Мы договаривались с девушкой о встрече в будущей жизни. Говорили про какие-то подвески в виде птиц . И что узнаем друг друга. У неё будут светлые длинные волосы и серые глаза, а у меня синие глаза и необычная улыбка.

И да. У меня синие глаза, отчего все девчонки мои. И они постоянно твердят, что я необычно улыбаюсь. Сегодня специально лыбился в зеркало. Улыбка как улыбка. Хотя да, немного не такая, как у всех.

И вот ещё что: девушка (Катя) плакала, а мне хотелось выть от досады, что умираю. Дрянное это дело — знать, что умираешь. Но я сдерживался, чтобы не напугать её. И мне не просто не хотелось умирать, а не хотелось умирать ради неё, хотелось остаться с ней.

Как я её там назвал? Солнышком? И сейчас некоторые парни своих девчонок так называют. Перекличка поколений…

У неё красивые глаза. Если бы такую встретил — точно своей девчонкой сделал бы.

* * *

А дальше почти целый час Стас с улыбкой разбирал подростковые каракули о своём детстве и юношестве. И как ему приобрели первый велосипед, и как он красовался на нём перед сверстниками, и как обрызгал Катю в красивом платье, а потом на всех парах удирал от криков её бабушки.

И как доставал Катину школьную сумку из оврага, куда закинула её местная шпана, которую пришлось предварительно отогнать от ревущей девчонки. Потом они стирали эту сумку, залитую чернилами из непроливайки, в прудике.