Вопреки (СИ)

— Ты обещал уехать, — прервала его Настя. — А встречу с детьми мы устроим по видеоконференции. Может, ещё и не подойдут.

— Хорошо… если не найду транспорта, то переночую в гостинице и утром уеду. Настя, конечно, надо было сначала спросить разрешение… Я купил Станиславу телефон, чтобы мы могли общаться. Не волнуйся. Не часто: один раз утром и один вечером.

— Действительно, сначала надо было посоветоваться со мной. Во-первых, телефонами здесь пользуются только старшие дети. Во-вторых… постарайся не настраивать Славика против меня.

— Ты о чём, Настя?.. — нахмурился Стас. — Такого даже в мыслях нет.

— Я не знаю, что у тебя в мыслях. Однажды ты уехал, сказав, что откажешься от…

— Папа!

В отца с разбега врезался радостный Славик. Стас отвёл хмурый взгляд от Насти.

— Ну что, сын, пойдём. Проводишь.

Улыбнулся, взял протянутую ему сыном руку, метнул взгляд на Настю, и они шагнули в открытые охранником двери со стеклом.

Настя кивнула, и Иван Степанович вышел вслед за ними. Подойдя ближе к дверям, она смотрела, как сын, размахивая руками и то и дело обегая Стаса то с одной стороны, то с другой, о чём-то ему торопливо рассказывал. Хоть стекло и отражало свет в фойе, но освещённая дорожка к воротам хорошо просматривалась.

Потом они долго о чём-то говорили. Стас, присев на корточки, а Славик, понурив голову. Наконец Ларский вышел за ворота, и ребёнок буквально прилип к их витиеватому орнаменту.

Настя вздохнула и обернулась к комиссии, вновь появившейся в фойе. Славика всего в слезах провели мимо них, и Настя, пообещав больше времени уделить проверяющим на следующий день, постаралась побыстрее выпроводить их в гостиницу. А сама бегом помчалась в комнату, но сына там не оказалось. Полутора минут хватило, чтобы добежать до кабинета и, раскрыв дверь, она замерла.

Сын стоял посередине, и его лицо было залито слезами. Бережно держа в руках новый телефон, он протянул его ей.

— Мама, поговори с папой… там номер есть.

Настя опустилась на колени, внимательно вглядываясь в синие глаза, полные слёз. Он был слишком мал, чтобы решить свои проблемы самостоятельно и единственным взрослым, кто мог всё исправить, кто мог помочь, была только она. Но она знала какими могут быть последствия, если вновь ввергнет себя в пучину сложных отношений.

И в её душе вновь разгоралась битва двух сил: поднявшая голову, заглушаемая любовь и вставшая на дыбы гордость. Гордость-защитница, гордость, охраняющая размеренную и спокойную жизнь. А между ними стоял её сын и просил помощи: сын, своей детской наивностью останавливающий эту глобальную битву.

— Мама…

Никакая цель не может быть выше этого создания. Создания, интуитивно указавшего дальнейший путь. И в душе Насти поселился пусть ещё хрупкий, но мир. Мир двоих, готовый принять пополнение.

«Только ради тебя, малыш…» — подумала Настя, закрываясь от размышлений о последствиях принятого решения.

И она взяла телефон в руки. А сын сразу сел рядом на пол. Уже второй гудок был прерван тревожным «слушаю, сын».

— Стас, это я. Ты далеко?

— Нет. Не смог уйти. Тут сижу. На скамейке за воротами.

— А мы тоже… сидим. На полу в моём кабинете.

— Что-то случилось?

— Да. Нам надо… приходи завтра. И детей посмотришь, и поговорим.

Глава 32

Тетрадь из сейфа

Утро Настя встретила с облегчением, прогнав, наконец, полубредовый сон, состоящий из двух пар синих глаз: счастливых сына и полных слёз Стаса. Тех глаз, что она увидела, зайдя к себе в кабинет.

Заснуть не удавалось почти до самого утра. Она уже не думала о побеге, прекрасно осознавая, какую боль причинит этим Славику. Она думала, как теперь приспособиться к новой жизни, в которой вновь появился Стас. Что он принесёт в их маленькую семью? Счастье или вновь душевные муки? А перед глазами то и дело возникала та смотровая площадка, на краю которой стояла её жизнь.

Следующий день проходил словно в тумане. Мелькали лица сотрудников, членов комиссии, то и дело в поле зрения попадал Стас, за которым, словно привязанный, ходил Славик. Что-то поясняла, подписывала документы и в конце концов, выпроводила комиссию за ворота. Стас остался, объяснив спутникам, что ещё не закончил в интернате работу и доберётся до Москвы самостоятельно.

А после обеда они втроём прогуливались по кленовой аллее. Небо очистилось от серости и стало на удивление голубым с белыми облаками, ярко светило солнце, хотя прогреть остывший воздух оно уже не могло. Аллея украсилась разноцветьем опавших кленовых листьев, которое внесло в душу Насти успокоение, некое равновесие в мыслях.

Общались в основном Стас и Славик. И уже обсыпали друг друга листьями и позанимались на уличных тренажёрах. А потом, присев на корточки, Стас что-то сказал сыну, и тот, кивнув, забрался на качели, смотря, как отец направился к Насте.

— Посидим на скамейке?

Настя кивнула и, сев, собралась что-то сказать, но остановилась, кинув взгляд на волосы Стаса.

— Ушёл от ворот сюда темноволосым, а вернулся с проседью.