Вопреки судьбе, или В другой мир за счастьем

А дальше начинались уже мои воспоминания в этом мире. Как тело Аники оказалась на том берегу, когда моя душа в нее вселилась? Кто и как помог ей выплыть? Наверное, об это никогда не узнаю, но вряд ли обошлось без божественного вмешательства. Иначе все произошедшее объяснить просто невозможно.

Только почему я? Высшие силы, выполняя последнюю просьбу умирающей, нашли подходящую душу той, кто сможет сохранить жизнь этому ребенку, не смотря ни на что? Сама ведь я ничего не помню: ни пресловутых тоннелей, ни Вселенского ничто, ни промелькнувшей в одночасье перед глазами жизни или хотя бы беседы с каким-нибудь божеством — ни-че-го. Да я даже испугаться толком не успела, когда меня сбила машина, помню только, что сильно удивилась, когда поняла, что отчего-то уже не иду по пешеходному переходу, а лежу на асфальте и смотрю в небо. И все...

Меня все еще не отпускали тяжелые воспоминания тонувшей девушки, но я остановила делившуюся со мной магической энергией Лею — я не могла контролировать, сколько ее осталось у девочки. Конечно, как только я вычитала о защите, мы с ней тут же ее поставили, но я не хотела, чтобы она доводила себя до такого состояния.

Странный вопрос Этьена об имени ее матери заставил сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас, и осознать, что тайна Леи раскрыта, а странные переглядывания графа с графиней и вовсе разволновали не на шутку. Я сжала руку Этьена, заставляя посмотреть на себя, и попросила, лихорадочно пытаясь подобрать нужные слова:

— Не надо!

— Что не надо? — нахмурился он.

— Не забирай у меня Лею. Она ведь ребенок. Одаренный, но ребенок, которому нужны любовь и тепло родных людей. Не забирай! Пожалуйста!

— Ани, успокойся! Прошу тебя, не нужно так нервничать, — он погладил меня по волосам.

— Обещаю, все будет хорошо. Никто не отнимет у тебя Лею.

Я вглядывалась в его глаза, искала подвох и не находила, а потому поверила и выдохнула:

— Правда?

— Да, Ани, все будет хорошо. Успокойся, ты и так сегодня перенервничала. Только пришла в себя — и вот опять.

— Это были не нервы, — призналась, — просто я вспомнила. — Села, поправила волосы, притянула к себе испуганную Лею и крепко-крепко обняла. Девочка, наконец, вспомнила мои наставления не показывать никому свою силу. Поздно только. Но ругать ее не имело смысла. Она всего лишь маленький ребенок, который испугался за свою маму. — Солнышко мое, опять меня спасаешь, — чмокнула ее в носик.

— С тобой точно уже все хорошо? — глядя на меня зелеными глазищами, спросила она.

— Конечно! Ты же сама видишь.

Она кивнула и попросила:

— Мам, а можно я здесь с тобой посижу?

— Леечка, взрослым еще нужно немного поговорить на взрослые темы, да и Ноэль тебя уже заждался. Смотри вон, мнется у двери. — А потом заговорщицки добавила: — И разрешаю сейчас порыться в моей шкатулке. Только ничего не потеряйте.

— Здорово! — обрадовалась девочка возможности поковыряться там, где я обычно не позволяла. В шкатулке нет ничего ценного — откуда? — но я складывала туда всякую интересную мелочь, и детям казалось, что там сокрыт настоящий клад. — А с тобой точно все хорошо? Может, я лучше останусь? Вдруг тебе понадобится моя помощь?

— Не переживай. Я замечательно себя чувствую. И, если что, мы тебя обязательно позовем. Все, беги! — и я снова чмокнула ее в носик.

Лея не хотела оставлять меня, но понимала, что взрослые все равно не разрешат ей слушать их серьезные разговоры, да и шкатулка звала и манила.

— Хорошо, мам. Если что — позовите, и я тут же прибегу!

Стоило детям скрыться за дверью, как Этьен задал вопрос:

— Что значит — ты просто вспомнила? С каких пор обычные воспоминания лишают сознания? — это было сказано не с претензией, а волнением и заинтересованностью и явно затем, чтобы сбить меня с другой, более важной мысли.

Мне хотелось поговорить на совершенно другую тему, как раз на ту, от которой он хотел меня увести, но я устало откинулась на спинку дивана и ответила:

— Почему-то мои воспоминания завязаны на мою магию. Чем больше удается вспомнить, тем больше ее для этого требуется. Сегодня вот даже защита сработала.

— Но защита обычно не лишает сознания, — недоумевал Этьен.

— Видимо, Анике нужно было время, чтобы принять свои воспоминания, потому она и лишилась чувств. Но почему они завязаны на магию? Не понимаю, — графиня рассматривала меня с новым, исследовательским интересом.

Этьен задумчиво пробарабанил пальцами по коленке.

— Получается, что магия в данном случае выступает неким сдерживающим фактором, который не дает Анике вспомнить все разом и перегрузить свое сознание...

— Но как это может быть? Это ведь ее собственные воспоминания! Как они могут что-то там перегрузить? — задала резонный вопрос графиня.