Вопреки уликам

шкафами, посреди которой стоял письменный стол с компьютером. Хозяин легко

опустился в кресло, жестом пригласив гостей садиться на диван, что они,

поблагодарив его, и сделали.

- Догадываюсь, с чем вы ко мне, - подавленно промолвил Родский, показывая на

компьютер. – В интернете уже сообщили о смерти профессора Рябича.

- Нам бы так оперативно поспевать, - удивился следователь.

- Преступники и репортеры – самые оперативные люди на свете, - грустно

констатировал Родский. – Тут уж ничего не поделаешь: профессия у них такая…

- Скажете тоже – «профессия»! – как бы упрекнул его Суровин.

- А разве нет? – спросил Родский. – Ведь несомненно, что убийцы профессора –

профессиональные киллеры, это видно и по почерку, и по характеру

преступления.

- Это вы, надо полагать, опять же из интернета почерпнули? – поинтересовался

следователь.

- Откуда же еще, - кивнул Родский.

- Поразительная компетенция у господ репортеров! – Суровин раздражительно

хлопнул ладонью по колену и поглядел на Лобова, словно искал у него сочувствия.

– Тут вон даже мы, следователи, еще не во всем разобрались, а они уже все

разъяснили! А известно ли вам… максим Эдуардович, если не ошибаюсь?..

Родский кивнул.

- Так вот, известно ли вам, Максим Эдуардович, - продолжал Суровин, - что

современные, как вы говорите, киллеры по обыкновению работают

огнестрельным оружием. Беззвучным, кстати. Чтобы следов и шума меньше было.

Об этом могли бы в том же интернете немало интересного прочитать. А тут, как в

стародавние, разбойничьи времена – кувалдой по голове.

20

- Нестандартность преступления говорит лишь о его тщательной

подготовленности … - возразил Родский.

- То есть вы хотите сказать, что убийство готовилось заранее? – нетерпеливо

перебил его Лобов, пристально вглядываясь в глаза Родскому.

- Несомненно, - кивнул тот. – Возможно, убить Рябича готовились уже давно.

Знали – как, чем. Не знали только – где. Но тут вдруг узнали, что профессор с

дочерью собирается покупать квартиру и даже завтра снимет крупную сумму

денег…

- Позвольте, - жестко прервал его Суровин. – А вы откуда это знаете?

- Что – «это»? – спросил Родский.

- Ну, что профессор собирается покупать квартиру.

- Так Василий Нифонтович сам мне говорил…

- Подробнее, пожалуйста, - Суровин кашлянул и снова взглянул на Лобова. Тот, впрочем, и сам напряженно смотрел на Родского.

- Пожалуйста, - невозмутимо ответил Родский, и Лобов в душе подивился его

самообладанию. – Профессор давно хотел купить хорошую квартиру. А недавно, после получения гонорара из Швеции, взялся за это всерьез. Он неоднократно

говорил мне об этом. А вчера так даже сказал конкретно, что с утра поедет с

дочерью в банк и повезет деньги в строительную фирму.

- Он кому-то еще говорил об этом?

- Откуда мне знать? – пожал плечами Родский. – У Василия Нифонтовича было

много друзей.

- И много врагов? – Суровин так и сверлил собеседника взглядом.

- Совершенно верно, - тяжело вздохнув, подтвердил Родский, видимо тяготясь

подозрениями следователя.

- А в каких отношениях были с ним лично вы?

- В самых доверительных, - ответил Родский. – Василий Нифонтович был мне, как

отец. Я вырос сиротой и когда поступил в университет, он как-то сразу и целиком

взял меня под какую-то недекларируемую опеку, что ли, если можно так сказать…

Нет, он никогда не говорил об этом, но я это чувствовал. И был всегда благодарен

ему...

- Настолько, что, как бы это мягче сказать, позаимствовали у него тезисы

выступления на конференции в Лондоне? - не отступал Суровин.

- А, это вам Ксения рассказала? – грустно улыбнулся Родский. – Не любит она

меня, это верно, но да это ее право.

21

- А вы, разрешите спросить? Если можно.

- Конечно, можно, - кивнул Родский. – Я люблю ее, - и он в упор, не отрываясь, посмотрел в глаза Суровину.

Тот не выдержал, отвел взгляд и переменил тему:

- Извините, это, разумеется, личное. Ну а что же все-таки с теми тезисами?

- Да все просто, - устало отмахнулся Родский. – Василий Нифонтович сам

разрешил мне использовать их в качестве темы выступления. Дело в том, что об

этой теме мы давно неоднократно говорили, я знаю точку зрения профессора на

эту проблему…

- Но почему же Ксения утверждает, что профессор был ошеломлен, когда

услышал вас?

- Он был ошеломлен не потому, что услышал из моих уст свою, как полагает

Ксения, тему. Он изумился, как своеобразно, по-новому я трактовал ее. Да вот, -

Родский поднялся из кресла, подошел к книжной полке и вытащил оттуда

золотистый диплом в деревянной рамке. – Вот, англичане здесь указали, за что

мне выдан диплом.

- Позвольте, - Лобов взял диплом из рук Родского.

- Вы понимаете? – спросил Суровин.

- Достаточно, чтобы разобрать суть, - кивнул Лобов и, прочитав, объяснил: - Все

верно. «За неординарное, талантливое и убедительное раскрытие спорной

научной проблемы».

Суровин кашлянул, Лобов отвлекся и посмотрел на него. Следователь поглаживал

голову, словно поправлял прическу. Лобов и сам давно заметил, что волосы

Родского темно-русые, на висках с едва заметной сединой, недлинные.

- Простите, где у вас туалет? – Лобов положил диплом на стол. – Вы позволите?