Вопреки всем запретам (СИ)

— Уже все белочки этой посадки в курсе как ты меня ненавидишь, — поворачиваюсь не спеша и вижу его как всегда идеального и до чертиков волнующего. Как всегда, руки в карманах, а на губах застыла хищная улыбка. Такой уверенный, сильный, словно тигр крадется за жертвой. И понимает, гад что подстерег меня и заманил, понимает и предвкушает противостояние. Ведь я не из слабых, покорных жертв, буду сопротивляться и царапаться. Но его это только возбуждает. А я отступаю на пару шагов, но уже понимаю, что из этой схватки мне победителем не выйти …

— Ненавижу тебя! — скрещиваю перед собой руки.

— Знаю, знаю, — ухмыляется он. Но стоит, не двигаясь с места.

— Знаешь?! Ни черта ты не знаешь! Представь, как я тебя ненавижу, так вот я в сто раз сильнее тебя ненавижу! — в ответ на мой запал, он подходит близко-близко, притягивает к себе и удерживая в крепком захвате зарывается носом в моих волосах с животным удовольствием вдыхая запах. Его близость как удар под дых, моментально выбивает воздух из легких и действует как парализующий яд. Я стараюсь держать себя в руках, но с каждым вдохом его терпкого запаха, моя злость и мой запал рассеиваются в прах.

— Ненависть тоже сильное чувство, — довольно шепчет он и крепко удерживая одной рукой за талию, во избежание побега, второй медленно, но уверенно слегка касаясь кожи ведет по бедрам, забираясь под подол юбки.

— Такая короткая, с этих пор только при мне и по дому будешь в ней ходить, — взглядом победителя наглым, триумфальным смотрит он сверху вниз.

— Чего? — его наглость немного отрезвляет меня, и я снова начинаю брыкаться.

— Весь отдел пускал слюни, глядя на твои ножки, а я как никогда был близок к убийству, — его пальцы обхватывают полушарие моей попы и слегка сжимают. Я бессознательно выгибаюсь навстречу, проклиная себя на чем свет стоит. Но его близость и его обжигающие прикосновения сильнее уязвленной гордости. Они каким-то способом пробуждают во мне самые первобытные, животные инстинкты, желания. Сейчас все о чем я могу думать, только то, как сильно я хочу почувствовать его в себе. На себе. Как сильно мне хочется почувствовать тяжесть его крепкого тела. Но я буду ни я, если доставлю ему удовольствие, признав поражение. Рома же, почувствовав сникшее сопротивление, отпускает мою талию и расстегнув пару пуговиц топа, накрывает рукой полушарие груди поверх лифчика. Его хриплое тяжелое дыхание как спусковой крючок и я уже вовсю подаюсь вперед, крепко хватаясь за его плечи.

— Судья недостаточно хороша оказалась? — на эту реплику он поднимает заторможенный потемневший взгляд, отрываясь от лицезрения моего оголенного тела и встречает издевательский изгиб моих бровей и прищуренные глаза.

— Никто… никогда… только ты, — его хриплый тихий шепот и моя полная остановка сердца. Его губы накрывают мои и словно от резкого скачка напряжения в сети мой мозг отключается.

Все… это финиш, заключительный аккорд, концовка моего протеста. Я горю, я пылаю, я объята пламенем только из-за одной фразы, сказанной им. Наши губы голодные, истосковавшиеся друг по другу. Он наказывает меня, забирает поцелуем все у меня: волю, сопротивление, оставляя лишь похоть. Я и не замечаю как, подхватив на руки он подходит к своему авто вместе со мной и усаживает меня на капот машины, разводя мои ноги в стороны, устраиваясь между ними. Растягивая края топика, проводит горячими пальцами меж грудей и оттягивая вниз чашечки лифчика, оголяет грудь. А потом несколько минут голодным животным взглядом любуется этой картиной.

— Моя, — хриплый шепот и его губы повсюду. Юбка, топ — все летит в стороны. Его брюки и рубашка с содранными мной пуговицами туда же. Стыд? Контроль? Приличия? По-моему, мы с ним никогда не знали таких слов. Его пальцы сжимает меня, словно я самое дорогое в его жизни, целует словно никак не может напиться мной, как будто хочет заклеймить каждый сантиметр моего тела. А когда он наполняет меня собой, от взрывного удовольствия я разлетаюсь на ошметки. Даже холодный металл капота машины, соприкасающийся с моим обнаженным телом не в силах остудить охватившую меня агонию.

И в этом нет ничего пошлого, вульгарного. Нет ни грязных словечек, ни наиграно громких вздохов. Есть только мы настоящие, оголенные друг перед другом, искрящиеся как электрические провода. Есть только мои всхлипы, его звериное рычание, мои пальцы, оставляющие глубокие борозды царапин на его спине и ребрах, его жадные губы, оставляющие багровые засосы на моей белой коже. Мне абсолютно все равно, что мы делаем это на темной, пыльной парковке, что нас могут увидеть. Мне плевать на то что он тот еще козел и впереди у нас куча схваток за жизнь. Сейчас я была ЕГО. Мы как два путника, измождённые жаждой и наконец-таки набредшие на оазис, не могли оторваться друг от друга. Оргазм, который накрыл меня с головой, был не похож ни на что. Он буквально разорвал меня и собрал воедино. В этот момент я чувствую себя цельной как никогда раньше.