Вопреки всему

Клотильда ускорила шаг. Против воли она улыбалась. Хорошо, что тогда они шли вчетвером, а не половиной рынка. И тут же ей пришлось притормозить – показалось, что рядом с сомнительного вида стариком стоит Дьюк. Сама еще не решив, что ей делать – поздороваться или нет, – девушка все же подошла ближе. Да, это он, ее знакомый: в легкой куртке, стоптанных ботинках и с грязным бинтом на пальцах левой руки. Старик что-то пробубнил и скрылся в трейлере, и Клотильда сказала:

– Здравствуйте.

Дьюк обернулся и посмотрел на нее с недоумением.

– А?

Мужчина снова был пьян, хотя на этот раз не шатался; на правой щеке были ссадины, но лица его это не портило; без слоя грязи он выглядел… переодетым аристократом, не нашла лучшего сравнения Клотильда и спросила:

– Вы меня не помните? Вы проводили меня домой, когда я заблудилась.

Ни намека на узнавание, в глазах – мучительная работа мысли.

– Я Клотильда.

– Кто?!

«Дура я, – со стыдом подумала девушка, – месяц прошел, он просто проводил тебя, а ты уж решила, что будет помнить всю жизнь!»

– В общем, неважно. Было приятно увидеть вас, и…

– Стой-стой-стой, – Дьюк помахал перед собой рукой, словно отгоняя мух. – Вспомнил. Имя у тебя чудное, вот и вспомнил. Как тебя, еще раз?

– Клотильда.

– Лучше буду называть тебя крошкой. Я такое не выговорю. Что, снова заблудилась?

– Просто иду домой.

– Слушай, – Дьюк огляделся и вздохнул, – у тебя пожрать нечего? Я проигрался сегодня. Просил старого ублюдка дать мне взаймы, так он меня послал, чтоб его хата сгорела… Ну, хлеба там – нет?

– У меня есть сало, – сказала Клотильда и тут же продолжила, – еще сосиски и яйца. И карамельки…

Последнее вызвало у Дьюка приступ хохота.

– Карамелек мне и не хватало! Весь день хожу и ищу, где бы достать карамелек! Что ты там сказала, сало?

– Еще яйца и сосиски.

– Давай сало. Хлебом сейчас разживемся у Доры, она не даст пропасть…

«Я совершенно не обязана его кормить, – думала Кло, доставая кусок сала, который тут же исчез в кармане Дьюка. – Это мои заработанные ужины. Он съест все за один раз, а мне хватило бы до субботы. Но не могла же я соврать… хотя почему – не могла?…»

Дьюк после получения сала оживился; сообщив, что теперь нужно найти Дору, он широкими шагами направился вглубь рынка. Кло последовала за ним, и очень скоро они оказались в совершенно незнакомом ей месте: петляя меж строениями, Дьюк вывел ее к странному бараку, в котором сочетались убогость общего духа рынка и претензия на то, что ты в любом случае будешь найден для ищущих. На двери висело несколько табличек с надписями «Это рай – только свой выбирай», «Здесь рады тебе всегда», «Не скучай, зайди на чай» и прочими; Клотильда подумала, что внутри барака размещен магазин, и спросила у Дьюка, чем здесь торгуют; тот странно посмотрел на девушку.

– Неважно, – сказал он, подумал и добавил: – Хлебом. В настоящий момент – хлебом. И не торгуют, заметь, а выдают совершенно бесплатно. Дора! – закричал он и забарабанил в окно на первом этаже. – До-ра!

Занавески на окне приоткрылись и вновь задернулись, а через полминуты открылась дверь; на пороге появилась женщина неопределенного возраста, с пальцами, унизанными дутыми золотыми кольцами, и яркой рыжей шевелюрой. Она была на высоченных каблуках, но в кое-как повязанном банном халате. Ее взгляд скользнул по Клотильде, и женщина удивленно посмотрела на Дьюка.

– Дора, привет. Ты все цветешь. Купалась или работала?

– Дьюк, чего тебе надо?

– Дай хлеба голодным путникам. У нас случилась неприятная история: у крошки есть шмат сала, а денег нет. А я, знаешь ли, оголодал.

– Оголодал – ешь без хлеба. А она…? – взгляд Доры задержался на девушке.

– Клотильда, – зачем-то поторопилась представиться та. – Здравствуйте.

– Это…? – взгляд переместился на Дьюка. Тот засмеялся.

– Это приличная девушка, которая пожалела несчастного.

– Рядом с тобой приличные быстро становятся неприличными, – женщина снова пристально посмотрела на Клотильду. – Девочка, не связывайся с ним, он не из твоего круга. Вообще не заговаривай с ним больше, послушай меня. И ты оставь ее в покое.

– Хлеба дай, и я не то что с ней – с тобой больше не заговорю! – снова засмеялся Дьюк. – Ну же, сало жжет карман!

Дора покачала головой, развернулась и захлопнула перед ними дверь; Клотильда подумала, что та отказала, но спустя минуту женщина появилась с буханкой черного хлеба.

– Спасительница! – шутовски раскланялся Дьюк. – Не присоединишься к нам? Кстати, а что случилось с Зеленым? Мне рассказывали, будто его чуть не убили.

– Убили. Слишком много языком болтал.

– Бедняга. Кому он насолил?

– Кому он только не насолил. Ладно, хлеб получил – вали. А ты, девочка, держись от него подальше, – повторила Дора. – Не надо тебе таких знакомств.

– Ой, мамочка-праведница! Идем, крошка, пока святая Дора не начала рассказывать о смертных грехах… Вот стерва, – пробурчал он себе под нос, когда они отошли от барака на приличное расстояние. – Вечно свой язык подкладывает, куда не просят. Советчица.

– Мне она показалась доброй женщиной.