Вопреки женской логике

— Почему тебе вечно выбираться с проблемами, Таракан? — проворчал, хватая очередной чемодан — кажется, пятый по счету. — Через дверь не могла, как нормальные люди? Или у вас в поместьях дверь нынче не тренд?

— Да ты че, всегда мечтала выскочить из башни, аки Рапунцель прям в объятия своего принца, — сложила вместе ладони, мечтательно прикрыв глаза на секунду. Затем открыла, оглядела закутанного по самые уши в шарф Гордея, щелкнув языком от досады. — Ты конечно не принц, но сойдешь за героя какого-нибудь унылого триллера.

— Еще слово, блондинка дурная, и поедешь в багажнике.

— Ой-ой-ой, смотрите, кто заговорил. Да я кумир твоей сестры, ботаник, ничего ты мне не сделаешь, — показала язык, ухмыляясь.

И ведь не соврала. С учетом, что с родителями Гордея знакомство вышло сумбурным, неожиданным, а главное с восклицанием Полины: «Наконец-то нормальная герла!». Всего лишь Тамара Олеговна утром пришла к сыну в гости с пирожками, затем ушла с Наташей, нисколько не интересуясь мнением самого Лаврова. Что удивительно больше, Тараканова со своими барскими замашками пришлась им по душе больше.

— Эта хоть в лицо тебе скажет, какое ты говно, — улыбнулся Виталий Сергеевич, похлопывая сочувственно сына по спине, пока Наташка разглядывала коллекцию дисков с айдолами в комнате Полины. — Сочувствую сын. Будет тяжело, но ты держись.

— Как без денег, только девушка? — поинтересовался Гордей, рассмеявшись. Радостно, легко да весело. На душе Белоснежка птичкам пела, пыль по углам разгоняя.

— С девушкой, особенно такой, ты и так будешь без денег, — хохотнул в ответ Виталий. Хотя Гордей понимал, Наташа привыкла к другому образу жизни, почему-то не сомневался — с этим они как-нибудь справятся. Ведь больше никто, ничто и никак не стояло между ними.

Ну, разве что восемь битком набитых чемоданов ее шмоток.

Они не дошли дальше поцелуев, успели два раза поссориться из-за полочек в ванной, своей стороны кровати, вегетарианского питания, плана траты расходов, ее вещей, его вещей, малых квадратных метров и даже сериала, который решили посмотреть вечером. Шесть раз переругались, пока она чатилась в Инстаграм, выкладывая фото, отбиваясь от язвительных комментариев злорадствующих подружек. Некоторые, конечно, писали в личные сообщения сочувственные посты.

Alina_NyrgSe: «Наташенька, бедная, как ты там? Это просто конура какая-то…»

Ksenea_Ksenea: «Будка для собаки? Мой Чарлик живет в лучших условиях»

IraLax: «Капец *рыдающий смайл*»

Viky: «Бож, Натах, ты рил туда перебралась? Фу-у, лучше возвращайся обратно, еще подцепишь чего *тошнит*»

Первые пару недель. Затем поток резко снизился, как и круг общения самой Наташи. Не сказать, чтобы она слишком скучала, но в глубине души было обидно подобное отношение от тех, кого вчера ты звал друзьями. Ее прекратили звать на вечеринки, ведь статус изрядно понизился. Да и мать выполнила угрозу. После прекращения финансирования, университет быстро поставил ее перед фактом: или платит, или катится восвояси. Держать на курсе студентку, появляющуюся на парах всего пару раз за первый семестр, никому было не интересно. Если за нее, конечно, не платят внушительные гонорары.

Не особо-то Наташку подобное расстраивало. О том, что матери на нее плевать знала давно, что друзья ей чужие люди тоже не впечатлилась. Правда горько и больно от этого меньше не становилось. И именно в такие моменты объятия единственного человека, протягивающего руку любому нуждающемуся, были очень кстати.

Плевать, сколько раз в день они могли поссориться да помириться. Никакого значения, если вернувшись с работы, университета, дома, обнимал холодными руками, по-прежнему оставаясь теплым, как бы сильно не замерз.

— Мне надо чем-то заняться, — уверенно заявила Тараканова, разглядывая усеянную ее вещами единственную комнату в маленькой квартире. Сам Лавров стоял, прислонившись к косяку, разглядывая сидящую по-турецки Тараканову в его большой футболке в своих микро шортах. С модными дырками при таком-то минимуме ткани, кому они вообще нужны. Хотя если посмотреть, они очень красиво сидят на ней. Вот только когда она дома, а не по улице так ходит. Хмыкнул невольно, присвистывая и кивая на валяющиеся неподалеку от Таракановой лаковые коричневые туфли.

— Выкини половину или продай. Вот не сносишь же за всю жизнь.

— С ума сошел, болезный? — ужаснулась, с любовью к груди прижимая лодочки на умопомрачительной шпильке. На такой только в машину и обратно — не более пяти минут на ногах. Пригрозила ему туфлей, фыркая возмущенно:

— Это Валентино, разве можно так выражаться при них, богохульник?

Покачал головой, шагнув в забитую до отказа комнату. Это не считая не распакованных чемоданов в коридоре, нескольких коробок, стоящих друг на друге, загораживающих нормально путь до спальни. Остановился, оглядывая горы платьев, кофточек, джинсов, а затем недолго думая, опустился на пол, улегшись прямо на Наташкины вещи, подложив под голову один из найденных кружевных лифчиков.