Вопрос о братстве. С комментариями и объяснениями

Под Птоломеевским искусством Федоров разумел искусство как оно есть: творящее художественную действительность, мнимо «воскрешающее» прошедшее, а под искусством Коперниканским — будущее искусство, которое в союзе с наукой, вдохновляемое религиозным идеалом, сможет реально преображать мир.

Как иудеи смотрели… ничего доброго — «Из Назарета может ли быть что доброе?» (Ин. 1, 46) — слова Нафанаила, сказанные на сообщение Филиппа о явлении Христа-Мессии.

«Чесо ради создан бысть человек» — «Для чего создан был человек» (церковнослав.). Выражение, встречающееся в древнерусском апокрифе: «Слово преподобного Кирилла философа о небесных силах и чесо ради создан бысть человек, и о исходе души».

Вопрос XI. О несовершеннолетии и совершеннолетии.

«Будьте совершенны, как Бог Отец Ваш совершенен, — Бог Отец не мертвых, а живых». Где нужно брать образцы для жизни, в мире ли животных, в мире ли слепой природы или же в мире высшем человеческого рода. Организм ли нужно поставить образцом для нашего общества и слепую эволюцию для жизни; или же образцом для нашего многоединства должно поставить Божественное Триединство, в котором единство не иго, а самостоятельность личностей не рознь, — и тогда Божественное творчество не послужит ли нам образцом для воссоздания жизни вместо нынешнего разрушения жизни.

Федоров начинает одиннадцатый пасхальный вопрос, соединяя два евангельских выражения: заповедь Христа о совершенстве (Мф. 5, 48) и Его ответ на вопрос саддукеев о воскресении мертвых: «А о воскресении мертвых не читали ли Вы реченного вам Богом? Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22, 31–32).

Организм ли нужно… слепую эволюцию для жизни — Федоров продолжает здесь полемику с идеями Г. Спенсера, переносившего на человеческое общество законы, действующие в органической природе. Понятие «эволюция» звучит в федоровских текстах с негативным оттенком, поскольку философ воспринимает его в дарвиновско-спенсеровской парадигме, где необходимым элементом развития являются рознь и взаимная борьба существ. Однако сам Федоров фактически дает образ другой — уже не слепой, а сознательной, творческой эволюции, где природа приходит в человеке к самосознанию и уже человек как разум и творческая сила природы начинает определять перспективы движения в будущее.

Вопрос о несовершеннолетии и о совершеннолетии есть вопрос о кризисе, как необходимом следствии несовершеннолетия, и об амнистии, как условии совершеннолетия; амнистия вместо Страшного суда, всеобщей войны, кончины или катастрофы мира.

Здесь и далее Федоров обозначает два варианта развития человеческой истории: кризисный, катастрофический, увлекающий в бездну падения и катастрофы, — и светлый, преображающий, движущий к Царству Христову. Тот или другой вариант, с его точки зрения, станет реальностью в зависимости от того, каким будет ценностный выбор развития, какой идеал будет одушевлять человечество в его исторической жизни.

Богатство, страсть к мануфактурным игрушкам обрекает человека на вечное несовершеннолетие, делает человека из сына и брата гражданином, нуждающимся в надзоре, в угрозах наказанием, ведет к дипломатическим дрязгам, к военным шалостям. Несовершеннолетие не состоит ли в подчинении слепой эволюции, приводящей к восстанию сынов на отцов и к борьбе между братьями, т. е. к депатриации и дефратернизации, а потом к вырождению и вымиранию? Совершеннолетие же не состоит ли в братотворении для отцетворения, т. е. в объединении сынов для возвращения жизни отцам — жертвам борьбы и прогресса, что и выразится в переходе Кремля из крепости, защищавшей прах отцов, и из храма отпевания к внехрамовой литургии, или к воскрешению?

Депатриация — добровольный отказ от родины, дефратернизация — отказ, отречение от братства, утрата его. Неологизмы Н. Ф. Федорова.

Переход Кремля… к внехрамовой литургии — мысль о Кремле как центре собирания народов на общее дело и будущего осуществления этого дела, неоднократно возникает в проективной философии Федорова. Называя Кремль храмом отпевания, философ акцентирует поминальную функцию московского детинца: внутри его стен находились древние монастыри, храмы и присутствующие в них и вокруг них захоронения.