Вопрос первоочередности

Право, представление это, которое тянулось столь долго, что заключительные сцены игрались в благословенном мраке, для меня было интересно лишь тем, что предоставило мне возможность обозреть местное общество, ибо в городе никто не удержался от соблазна вкусить от грязи, которой их угощали. Среди зрителей присутствовали любитель сплетен мистер Вуд, а также смотритель Вудворд и суровый холодный доктор Уоллис. Там был Томас Кен, как и Кросс, Локк, Шталь и многие из тех, кого я видел у матушки Джейн.

И еще множество тех (не говоря уж о студентах), кого я прежде не видел, но с кем был знаком мой друг. Например, во время одного из частых перерывов в действии я увидел, как тощий, изможденный мужчина попытался заговорить с доктором Уоллисом. Лицо почтенного господина изобразило досаду и смущение, и он резко отвернулся.

- Ого-го! - сказал Лоуэр. - Как, однако, меняются времена!

Я умоляюще попросил его объяснить этот намек.

- Хм-м... А, да, разумеется, откуда вам знать? - сказал он, не отводя глаз от разыгрывавшейся перед ним сиены. - Так что вы думаете об этом щуплом человечке? Считаете ли вы возможным судить о характере физиономистически?

- О да, - сказал я. - Иначе большое число портретистов напрасно переводили бы свое время и обманывали бы нас.

- Ну так определите его характер. Таким образом мы проверим верность доктрины или же степень вашей проницательности.

- Ну-у... - сказал я, внимательно вглядываясь в этого человека, который смиренно направился назад к своему месту и опустился на него без единой жалобы. - Я не художник и не обучался физиономистике, однако ему лет под пятьдесят и, судя по его виду, он был рожден служить и повиноваться. И не принадлежит к тем, кто обладал властью или силой. Не облагодетельствован Фортуной, но и не беден. Джентльмен, хотя из самого скромного сословия.

- Хорошее начало, - сказал Лоуэр. - Продолжайте.

- Человек, не привыкший настаивать на своем. Не имеет ни манер, ни положения, чтобы блистать в свете. Скорее наоборот: весь его облик говорит, что он всегда будет оставаться в небрежении.

- А-а! Что-нибудь еще?

- Один из тех, кого природа создает просителями, - сказал я уже в увлечении. - Это видно по тому, как он подходил и как покорно снес оскорбление. Несомненно, он привык к подобному обращению.

Лоуэр кивнул.

- Превосходно, - сказал он. - Истинно полезный опыт.

- Я судил верно?

- Скажем, это был интересный ряд наблюдений. А! Действие начинается. Чудесно!

Я тихонько застонал: он был прав, актеры вновь вышли на сцену, к счастью, чтобы сыграть конец. Даже я сумел бы сочинить что-нибудь получше: вместо морально возвышающей развязки король и его дочь умирают именно тогда, когда любой рассудительный драматург оставил бы их жить, чтобы пьеса преподала хотя бы такой урок морали. Но, разумеется, к тому времени почти все остальные были уже мертвы и сцена походила на внутренность склепа, а потому, вероятно, они просто последовали примеру остальных, так как разговаривать им все равно было уже не с кем.

На улицу я вышел в некотором ошеломлении, так как не видел такого количества крови с тех пор, как мы анатомировали доктора Грова. К счастью, Лоуэр тут же предложил завернуть в харчевню. Так как мне, чтобы прийти в себя, требовалось выпить чего-нибудь покрепче, я даже глазом не моргнул, когда Вуд и Локк решили присоединиться к нам. Не то общество, которое я бы выбрал сам, но после подобного представления я бы выпил с самим Кальвином, если бы другого выбора не было.

К тому времени когда мы прошли через город и расположились в "Королевской лилии", Лоуэр пересказал Локку мое истолкование характера неизвестного мне человека, и тот ограничился презрительной усмешкой.

- Если я ошибся, вам следует объяснить мне, в чем именно, - сказал я с некоторым жаром, ибо мне не нравилось, как они прохаживаются на мой счет. Кто он такой?

- Ну-ка, Вуд. Вы ведь средоточие сведений обо всем и вся. Так ответьте ему.

Откровенно довольный тем, что находится в нашем обществе, и купаясь в нашем внимании, Вуд отхлебнул из своей кружки и крикнул половому, чтобы тот принес ему трубку. Лоуэр потребовал трубку и для себя, но я отказался. Не то что я против небольшой дозы табака по вечерам, особенно когда надо взбодрить кишечник, однако трубки, которыми слишком часто пользуются постоянные посетители харчевен, обретают привкус закисшей слюны. Многие, знаю, ничего против не имеют, но я нахожу это неприятным и курю только свою.

- Так вот, - с обычным педантизмом начал Вуд над второй кружкой эля и с раскуренной трубкой в руке, - этот щуплый человечек, такой неудачливый, рожденный повиноваться, проситель от природы, - это Джон Турлоу.

Тут он сделал паузу для драматического эффекта, словно это имя должно было произвести на меня впечатление. Я спросил его, быть может, с излишней резкостью, кто он такой, этот Джон Турлоу.