Вопрос времени

— Бауманн, нам необходимо передать эти снимки американскому консулу! Это «взрывчатка»! Надо выехать сейчас же… мы должны как можно скорее попасть в Женеву!

— Что значит «взрывчатка»? — заорал Бауманн. — Ты, идиот, ты что, не соображаешь, что я не знаю ничего. Что там случилось? Что ты видел?!

Кейд моргнул, потом понял правоту Бауманна.

— Извини. Но дело серьезное, очень, очень серьезное. Там была встреча между генералом Эрихом Харденбургом и Борисом Дусловским. Они сидели на террасе, рассматривали карты и документы, и я заснял их.

Бауманн глядел на Кейда, как на психа.

— Дусловский?! Ты с ума сошел! Дусловский покончил с собой десять лет назад! Что ты тут несешь?

— Не ори. Я тоже сначала глазам не поверил. Но это был он, никаких сомнений. Он жив. А как ты думаешь, на кой черт им такая охрана? Это все люди Харденбурга.

— Дусловский? — Бауманн не сводил глаз с Кейда. — Ты пьян! Он мертв! О чем ты говоришь?

— Он жив! — Кейд ударил кулаком по столу. — И он там с Харденбургом. Я могу доказать это — я сделал снимки.

— Если это правда… — Бауманн посмотрел еще раз на Кейда и по выражению бледного лица последнего понял, что это действительно правда. — Давай пленки! Я отошлю их Шэ Бэ самолетом прямо сейчас.

Кейд покачал головой.

— Ты этого не сделаешь. Он их не получит. Эти снимки слишком важны, чтобы отдавать их Брэддоку. Они отправятся прямиком консулу Соединенных Штатов, в Женеву!

Лицо Бауманна посуровело.

— У тебя контракт с Шэ Бэ. Любые снимки, которые ты делаешь, — его собственность. Дай мне пленки!

— Пленки получит только консул, и никто другой.

Лицо Бауманна потемнело от ярости.

— Вот что значит работать с алкашом! — взорвался он. После чего повернулся к Шерману. — Ты тоже с ним заодно. Бен?

— Конечно, нет, — заверил Шерман. — Фотографии нужно отправить Шэ Бэ! Это уже его дело, что он с ними сделает.

— Вот именно, — сказал Бауманн и протянул руку в сторону Кейда. — Отдай пленки, Кейд. Нас трое, ты один, если нужно, мы тебя силой заставим!

— Да?

Кейд попятился. Он проклинал свою трусость. Он жалел, что пил. Он боялся Бауманна, но что-то в самых глубинах его души было гораздо сильнее страха. Кейд твердо решил не отдавать пленки швейцарцу.

Он схватил со стола тяжелую стеклянную пепельницу — отчаянный жест слабого.

— Только попробуйте что-то сделать, и я выбью стекла отеля этой штукой! — закричал он.

Бауманн посмотрел на него презрительно.

— Ну зачем же стекла бить? Мы тут все свои люди… — сказал он. — Ну же, Кейд, не дури, ты не настолько пьян. Давай сюда пленки!

Шерман и Грау тоже двинулись было в сторону Кейда, но замерли, услышав громкий стук в дверь.

Бауманн с внезапной тревогой в глазах спросил:

— Кто там?

— Откройте, полиция!

Сильно побледнев, Бауманн повернулся к Кейду.

— Отдай пленки, ты, пьяный кретин!

Кейд только молча пятился. Дверь, ведущая в его спальню, отворилась и оттуда вышел высокий широкоплечий мужчина в серой форме швейцарской полиции.

— Всем оставаться на местах! — пролаял он, держа руку на рукоятке револьвера.

Вслед за ним в комнату вошел невысокий коренастый человек в черном дождевике и шляпе с обвисшими полями. Он прошел через комнату к входной двери и, повернув ключ, открыл ее. В комнату вошли еще двое, и Кейд узнал в них людей Харденбурга. У них были каменные лица, и руки они держали в карманах дождевиков.

Бауманн подошел к швейцарскому полицейскому.

— Что это значит? Что вам здесь надо?

— Предъявите, пожалуйста, паспорта, — ответил полицейский. — Вы не зарегистрировались в отеле… это нарушение…

Бауманн облегченно вздохнул.

— А-а. Прошу прощения. Куча дел. Мы просто забыли. Вот мой паспорт, мои друзья сейчас предъявят свои.

Но Кейда этот спектакль не обманул. Если бы появился только полицейский, он бы поверил. Но в комнате были еще и люди Харденбурга, значит, через пару минут всех их арестуют и обыщут.

Шерман и Грау извлекли свои паспорта и вручили полицейскому.

— Мой в спальне, — небрежно сказал Кейд, — сейчас принесу.

И он не спеша направился к спальне, чувствуя на затылке чужие взгляды. Походка его была деревянной, сердце колотилось.

— Эй! Стойте! — рявкнул полицейский.

Съежившись от страха, Кейд бросился в спальню, захлопнул за собой дверь и успел повернуть ключ в замке за долю секунды до того, как полицейский, бросившийся вдогонку, в нее врезался. Дверь сотряслась от ударов, но выдержала. Кейд одним прыжком пересек комнату, распахнул дверь, ведущую в коридор, поколебался, затем прижался к стене, а саму дверь притянул к себе поближе. Из этого укрытия он услышал, как распахнулась дверь гостиной.

— Он убегает! Быстро! — кричал мужской голос.

Затем он услышал топот ног по коридору. Двое бежали к лифту. Кейд оставался в своем убежище, слушая стук собственного сердца.

Из гостиной донесся голос полицейского:

— Вы арестованы.

Он слышал возбужденный протест Бауманна, шум, какую-то возню, проклятье Шермана.

Потом снова голос Бауманна:

— Ну ладно… ладно…

— Мы идем… прекратите!

Затаив дыхание и пытаясь слиться со стеной, Кейд стоял, пока конвоировали Бауманна, Шермана и Грау по коридору, мимо распахнутой двери, за которой он прятался.