Вопросоответы к Фалассию

17. И возвышен бысть Езекия пред очесы всех языков. Тот, кто через делание и созерцание достигает высот добродетели и ведения наподобие Езекии, разумеется, возвышается над всеми языками. Я имею в виду, что он оказывается соответственно деланию превыше плотских и позорных страстей, а соответственно созерцанию – превыше [484] так называемых естественных тел 27; или, говоря просто и кратко, превыше всех чувственных видов, умозрительно пройдя все виды, которые в них. В Писании они образно называются языками, ибо по природе они инородны и чужеземны душе и уму. И Бог, безусловно, не повелевает сражаться с ними, если они сами не ведут брань с умом²⁸.

18. Ибо нам предписано вести брань не с тварями, извне окружающими чувство, а повелено всегда сражаться с противоестественными страстями бесчестия, обитающими в нас, в земле [нашего] сердца, – сражаться до тех пор, пока не искореним их из него и не станем единственными обладателями этой земли, которая обретет безмятежность благодаря уничтожению чуждых страстей. Поэтому там, где говорится о приношении даров Богу и даяний царю, изречения Писания очень точны: здесь не говорится, что все приносили дары Богу и даяния царю, но [лишь] многие, то есть не все народы, а лишь многие народы. Отсюда ясно, что есть народы, от которых ничего не приносится Богу или царю. Ведь, разумеется, речь идет о том, что твари, составляющие естество созданных [вещей], должны преподносить Богу в качестве даров только Божественные логосы как происшедшие от Бога, поскольку в соответствии с этими логосами они созданы; а в качестве даяний царю [твари должны приносить] принадлежащие им по естеству законы как утвержденные им, – тогда человеческий ум, приведенный в гармоническое созвучие с этими законами, образовывает основные образы добродетели. Но нельзя приносить Богу или людям неистинное бытие ²⁹ сущих в нас народов, то есть страстей, которых не создал Бог, поскольку они не произошли от Бога. Ибо страсти бесчестия приведены в бытие не Богом, но нами, ослушавшимися Божией заповеди; и от них [ум] никогда не приносит ничего Богу, поскольку они вообще не содержат в себе никакого логоса мудрости или ведения, а обрели свое существование вопреки ему, путем отвержения и мудрости, и ведения.

19. Словами же, что царь Езекия возвышен бысть пред очесы всех языков, образно показывается, что тот, кто вследствие выпавших на его долю трудов [духовного] делания поселяется в бесстрастии, словно в Иерусалиме, избавляется и от греховного беспокойства; его действия и слова дышат миром, миру он внимает и о мире размышляет³⁰; затем он постигает с помощью естественного созерцания естество зримых [вещей], через него приносящее Господу, словно дары, Божественные смыслы и преподносящее ему самому, словно даяния царю, законы, содержащиеся в этом естестве. [Поэтому такой человек] бывает возвышен пред очесы всех языков, через делание став выше всех плотских страстей, а через созерцание оказавшись превыше естественных тел и всех чувственных видов 31, так как он прошел через все духовные смыслы и способы [бытия], которые в них³².

Так понимаю я слова: мнози приношаху – многие, но не все, то есть народы, которые вне [нас], или твари, а не народы внутри нас, или страсти. Ибо все твари, наполняющие мир, [485] воспевают Бога и славят Его безмолвными гласами (см. Пс. 18:1–5). И их хвалебная песнь становится нашей песней. Поэтому великий Григорий, именуемый в честь богословия, говорит: «Через творения [Божии] я понимаю, как должно воспевать Бога»³³.

20. Итак, как было показано, Священное Писание открыто предлагает всем желающим спастись [истинный] смысл его, и оно совсем не замыкается на [каком-либо] одном лице. Ибо каждый может стать Езекией, в духе подражая ему, чтобы через молитву вознести зов свой к Богу, быть услышанным Им и принять Ангела [от Него] – я имею в виду принять слово высшей мудрости и ведения во время восстания лукавых бесов и поразить всех мужей храбрых и бранников, и начальников и воевод (2 Пар. 32:21), то есть страстные движения желания и ярости, а также пристрастие к чувственным [вещам] и, словно воеводу, разумение, измышляющее способы греха. Подобным образом [каждый] обретает мир [душевный] через избавление от страстей и посвящение себя созерцанию сущих, чтобы воспринять всеобъемлющие смыслы ведения, словно дары, и основные способы добродетелей, словно даяния, приносимые ему от всего творения для прославления Бога и для его собственного [духовного] преуспеяния. После этого он надлежащим образом бывает возвышен пред очесы всех языков, то есть по добродетели оказывается превыше всех страстей, а по ведению – превыше всех тварей, и через [свое] смирение сберегает благодать, не претерпевая того, что, по Писанию, следовало за этим³⁴. [489]

Вопрос 52