Вопросы Милинды

«Истинно, мудрые не просят, и не одобрит просьбу арий.

Остановись и молча жди, вот это – просьба ариев{650}».

Недопустимый намек словом вот каков: например, государь, монах по-всякому объясняет на словах, что ему нужно: одежду, пропитание, приют, лекарства на случай болезни. Это недопустимый намек словом. Тем, что так выпрошено, арии не станут пользоваться, и человек подобный по условиям ариев устыжен, пристыжен, порицаем, презрен и забвен бывает. «Живёт – себя не блюдёт»,– говорят о таком.

Или еще, государь: например, монах говорит так, чтобы другие услышали: «Надо бы мне вот то-то», и, благодаря тому что другие слышали, он это получает. Это тоже недопустимый намек словом. Тем, что так выпрошено, арии не станут пользоваться, и человек подобный по условиям ариев устыжен, пристыжен, порицаем, презрен и забвен бывает. «Живёт – себя не блюдёт»,– говорят, о таком.

Или еще, государь: например, монах посреди собрания во весь голос говорит: «Так-то и так-то следует приносить дары монахам». Слыша такие речи, люди приносят то, о чем говорилось. Это тоже недопустимый намек словом. Тем, что так выпрошено, арии не «станут пользоваться, и человек подобный по условиям ариев устыжен, пристыжен, порицаем, презрен и забвен бывает. «Живёт – себя не блюдёт»,– говорят о таком.

Известен случай с тхерой Шарипутрой, государь: заболев ночью, после захода солнца, он прервал молчание и ответил тхере Маудгальяяне на вопрос о лекарстве; поэтому нужное лекарство ему доставили. И все же тхера Шарипутра не взял лекарства, отказался от него, опасаясь уронить себя: «Ведь я молчание прервал, вот почему мне досталось лекарство. Ну нет, я должен себя соблюсти». Это тоже был бы недопустимый намек словом, и человек подобный по условиям ариев устыжен, пристыжен, порицаем, презрен и забвен бывает. «Живёт – себя не блюдёт»,– говорят о таком.

А допустимый намек словом вот каков: притом что остальное необходимое ему есть, монах сообщает своим мирским родственникам или семье, при которой он проводит время дождей, что ему надобно лекарство. Это допустимый намек словом. Тем, что так указано, арии могут воспользоваться, и человек подобный по условиям ариев одобрен, похвален, прославлен бывает. «Безукоризнен в обращении, правильно себя блюдёт»,– говорят о таком. Это разрешено татхагатами, святыми, истинновсепросветленными{651}. Угощение же брахмана-пахаря Бхарадваджи Татхагата потому отверг, что оно было предложено после запутывания, выпутывания, следствий, опровержений, встречных ходов{652}. Поэтому Татхагата не принял, не взял этого подношения.

– Почтенный Нагасена, верно ли, что всегда, когда Блаженный ел, боги кропили его пищу небесным питательным соком? Или они кропили ее только дважды: когда он ел блюдо из свинины и рисовую кашу на молоке с медом?

Всегда, когда Блаженный ел, государь, боги бывали рядом и каждую пригоршню окропляли небесным питательным соком. Как царский повар, государь, стоит во время трапезы рядом с царем, держа в руках сосуд с подливой, и поливает ею каждый кусок, вот точно так же, государь, всегда, когда Блаженный ел, боги бывали рядом и каждую пригоршню окропляли небесным питательным соком. Так и в Верандже, государь, когда Блаженный ел сухие ячменные зерна, боги каждую пригоршню смачивали небесным питательным соком, поэтому желудок Блаженного смог их усвоить{653}.

– Повезло, почтенный Нагасена, тем богам: они постоянно, непрестанно заботились о телесных нуждах Блаженного. Отлично почтенный Нагасена. Да, это так, я с этим согласен.

Вопрос 10(50)

Почтенный Нагасена, вы утверждаете: «Татхагата за четыре несчетности кальп и еще сотню тысяч кальп взрастил свое всеведущее знание, чтобы вызволить{654} великое множество людей»{655}. И еще: «Обретя всеведение, он был склонен к бездеятельности, а не к проповеди Учения»{656}. Словно бы стрелок из лука или ученик стрелка, о почтенный Нагасена, много дней прилежно учился бы владеть оружием, битвы бы дождался – и тут оплошал; вот так же точно, почтенный Нагасена, и Татхагата за четыре несчетности кальп и еще сотню тысяч кальп взрастил свое всеведущее знание, чтобы вызволить великое множество людей, обрел всеведение, а с проповедью Учения оплошал. Словно бы борец или ученик борца, о почтенный Нагасена, много дней усердно упражнялся бы, дождался бы настоящей борьбы – и тут оплошал; вот точно так же, почтенный Нагасена, и Татхагата за четыре несчетности кальп и еще сотню тысяч кальп взрастил свое всеведущее знание, чтобы вызволить великое множество людей, обрел всеведение, а с проповедью Учения оплошал.