Вопросы Милинды

– Кто же умирает в свой срок, почтенный Нагасена, а кто умирает до срока?

– Ты когда-либо видел, государь, как с мангового дерева, или с гвоздичного дерева, или с иного плодового дерева падают и спелые и зеленые плоды?

– Да, почтенный.

– Скажи, государь: все ли плоды из тех, что так падают, падают в свой срок, или же есть и такие, что падают до срока?

– Те плоды, что вполне созрели и размягчились,– те, почтенный Нагасена, все падают в свой срок. Из прочих же плодов иные падают, изъеденные червями, иные падают, сшибленные палкой, иные падают, сорванные ветром, иные падают, прогнив изнутри. Все они падают до срока.

– Вот точно так же, государь, в свой срок умирают лишь те, кого подкосила неодолимая старость. Из прочих же иные умирают сломленные прошлым деянием, иные умирают, сломленные судьбой, иные умирают, сломленные обстоятельствами.

– Нет, почтенный Нагасена, все умирают в свой срок: и те, что умирают, сломленные прошлым деянием, и те, что умирают, сломленные судьбой, и те, что умирают, сломленные обстоятельствами, и те, что умирают, сломленные неодолимой старостью. Умер кто-то в материнской утробе,– значит, это и был его срок; умер кто-то в родильном доме,– значит, это и был его срок; умер кто-то в месячном возрасте,– значит, это и был его срок; умер кто-то ста лет от роду,– значит, это и был его срок. Одним словом, почтенный Нагасена, прежде своей смерти не умрешь. Кто бы ни умирал, все умирают в свой срок.

– В семи случаях, государь, люди умирают до срока, но могли бы еще жить. Вот в каких случаях: голодающий, если он не раздобудет еды, до срока умирает от внутреннего истощения, но мог бы еще жить, государь; обезвоженный, если он не раздобудет питья, до срока умирает от иссушения сердца, но мог бы еще жить, государь; укушенный змеёю, если не раздобудет врача, до срока умирает от губительного действия яда, но мог бы еще жить, государь; проглотивший отраву, от которой все тело терзаемо болью, умирает до срока, если не раздобудет противоядия, но мог бы еще жить, государь; попавший в огонь и сжигаемый им умирает до срока, если не потушить огонь, но мог бы еще жить, государь; попавший в воду и не имеющий опоры умирает до срока, не мог бы еще жить, государь; человек, порубленный мечом, умирает до срока, если не раздобудет хирурга, но мог бы еще жить, государь. Таковы семь случаев, государь, когда умирают до срока и могли бы еще жить. Все это, государь, я рассматриваю вместе, как одно.

Смерть живого существа, государь, может произойти от одной из восьми причин: от расстройства жизненных ветров, от расстройства желчи, от расстройства слизи, от одновременного их расстройства, от перемены погоды, от неправильного образа жизни, от внешнего повреждения и вследствие деяния. Вот от этих причин, государь, может произойти смерть живого существа. Из всего этого, государь, лишь смерть вследствие деяния есть смерть уместная, а прочие виды смерти – неуместны. Об этом сказано:

«От истощенья и от жажды,
Змеёй укушенный, от яду,
В огне, в воде и от оружья
До срока с жизнью расстаются.
От ветров, желчи и от слизи,
От всех их вместе, от погоды,
От ран, от нездоровой жизни
До срока с жизнью расстаются».

Однако иной раз, государь, существа умирают вследствие свершенных ими прежде тех или иных злых деяний от тех самых причин, что я назвал.

Например, государь, если некто прежде убивал других голодом, то многие сотни тысяч лет он будет мучиться голодом, будет тощим, изможденным, иссохшим-пересохшим, чахлым и снедаемым изнутри, с сердцем сухим и увядшим, и умирать он будет от голода и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.

Если некто прежде убивал других жаждой, то многие сотни тысяч лет он будет неукротимо-жаждущим претом, худым, заскорузлым, с иссохшим сердцем и умирать будет от жажды и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.

Если некто прежде убивал других, натравливая на них ядовитых змей, то много сотен тысяч лет его будет бросать из колец одного удава в кольца другого, из пасти одной кобры в пасть другой, и он будет умирать, пожранный удавом и укушенный змеею и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.

Если некто прежде убивал других отравой, то многие сотни тысяч лет он будет терзаем болью во всех частях тела, тело его будет разлагаться, заживо смердя трупной гнилью, и он будет умирать от отравы и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.

Если некто прежде убивал других, сжигая их огнем, то многие сотни тысяч лет он с одной огненной горы будет падать на другую огненную гору, из одной юдоли Ямы в другую ЮДОЛЬ Ямы и, с телом сожженным и испепеленным, будет умирать в огне и молодым, и в средних летах, и в старости, и это для него уместная смерть.