Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония

Смысл, как я думаю, не только в промышлении о времени, но и в том, что да не будет Пасха вне Иерусалима, чтобы не преступать время ради места. Это — истинные указания иудейскому беззаконию, для творящих Пасху вне Иерусалима. И благодаря людям от племени их, от той же крови сущих обличу их, до конца беззаконствующих и Богу сопротивляющихся. Ведь все божественные пророки, которые были в Иудее и подчинялись тому же Закону, не избирали ни праздновать, ни петь песнопения, ни приносить жертвы и ничего иного из принадлежащего Закону делать на земле чужой — даже понуждаемые теми, кто их взял в плен, бедственно страдающие, когда те захотели, чтобы иудеи начали игру на органах (свирелях) и пение. Послушай их плач и смиренное пение, которое исполняется в Писании псаломском: При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши — веселья: пропойте нам из песней Сионских. Как нам петь песнь Господню на земле чужой? — сказали они на это и прибавили в плаче и рыдании: Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя; прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя (Пс. 136, 1–6).

Так и три отрока, те, что с Ананией, в детстве уведенные в Вавилон, не хотели, не желали приносить жертвы или совершать что-либо из принадлежащего отцам, поскольку Закон возбраняет. И сказали они: Нет у нас в настоящее время ни князя, ни пророка, ни вождя, ни всесожжения, ни жертвы, ни приношения, ни фимиама, ни места, чтобы нам принести жертву Тебе и обрести милость Твою (Дан. 3, 38). Хотя и велик, и широк был Вавилон и никто не запрещал им приносить жертвы и творить принадлежащее Закону, ибо не в обычае халдеев запрещать пленникам творить отечественное богослужение, — много и наших (христиан) у них, и они не запрещают им творить ничего о вере, — но тем более отроки оставались блаженными, подчиняясь Закону, и ничего из Закона не творили на чужой земле, не праздновали Пасху.

И явно, что для них из названного не было там ни песни, ни необходимой службы, ни жертвоприношений, ни пожертвований, ни каждения. Ибо ясно, что не по причине скудости тимьяна они не кадили в Пасху, ведь много благовоний в Вавилоне, тем более что отроки, которые были с Даниилом и Ананией, были устроены у царя и для царя были более чем любы их имена: он назвал святого Даниила по имени их бога Валтасаром, Ананию — Седраком, Азарию — Мисаком, Мисаила — Авдинаком. Но, прямо ходя по благовониям, они не кадили благовониями, думая сохранить Закон, который запрещает кадить вне Иерусалима. Но подобает понимать, и делать известным искомое, и доверять словам Даниила. Послушай, что он сам сказал: В эти дни я, Даниил, был в сетовании три седмицы дней. Вкусного хлеба я не ел, мясо и вино не входило в уста мои, и мастями я не умащал себя до исполнения трех седмиц дней. А в двадцать четвертый день первого месяца я видел это видение (Дан. 10, 2–4).

Здесь приклони ко мне ухо, досточудный. Во дни ядения опресноков алкать не подобает. А он двадцать один день ничего не ел. Начал с третьего дня первого месяца до двадцать четвертого, когда кончил, а Пасху иудейскую Закон повелевает начинать в четырнадцатый день этого самого месяца и кончать в двадцать первый день. Из этого явно, что семьдесят лет в Вавилоне они Пасху не праздновали, ибо тогда бы блаженный Даниил не алкал бы во дни Пасхи, поскольку их Закон этого не велит. И, таким образом, разве не являются осквернителями Закона эти беззаконники, когда они в рассеянии празднуют эти дни, ослушавшись своих пророков и владык, которые избрали ничего не творить на чуждой земле от страха перед Законом? А эти теперь бесстрашно творят. Так что можешь увидеть, почему Бог не любит требуемых служений, совершаемых ими, и желает, чтобы они очнулись от беснования. Он повелел им приносить жертвы только в едином городе, чтобы те, кто далеко живет и не может прийти на собрание, отказались от служений и не желали их совершать.