Вопросы теории гибридной войны

Стратегия ГВ, построенная на сочетании широкого спектра самых различных форм и способов борьбы, вмещает в себя большое количество смыслов. Насыщенность стратегии различными формами и способами вооруженной борьбы породила самые разные определения современной войны: трехмерная, сетевая, асимметричная, бесконтактная, информационная и т. д. Каждое из определений отражают одну преимущественную черту военного противоборства, но ни одно из них в отдельности не характеризует войну в целом.

Ученые отмечают, что характерной приметой нового времени постепенно становится «размывание» границ вооруженного противостояния и применение так называемого гибридного подхода к ведению войны, а гибридная борьба так или иначе представляет собой конфликт между политическими субъектами, которые стремятся удержать ее ниже порога открытого вооруженного конфликта. Мотивов может быть множество — от необходимости управлять дипломатическими и репутационными рисками до нежелания подвергать опасности собственную регулярную армию. Выходом в данном случае становятся иррегулярные силовые элементы, которые нередко помогают решить стратегические задачи, и модель частных военных компаний (далее — ЧВК) подходит здесь лучше всего. Идея использования наемников встречает все больше сторонников в мировом сообществе. Не случайно обвинения в использовании услуг «солдат удачи» на совершенно разных конфликтных аренах раздаются уже в адрес таких неочевидных интересантов, как Китай или Турция.

Используются различные формулировки феномена ГВ как военного конфликта, сочетающего регулярные («симметричные») боевые действия с элементами асимметричных войн. Например, американский военный теоретик Дж. Маккуен определяет ГВ как «комбинацию симметричной и асимметричной войн»^[38]. В рамках этого подхода все войны могут рассматриваться в качестве потенциально гибридных.

Экс-министр обороны Соединённых Штатов Джеймс Мэттис и американский военный теоретик Фрэнк Хоффман в работе «Будущая война: восхождение гибридной войны» спрогнозировали нарастающую угрозу такого рода конфликтов и обозначили необходимость для США системной подготовки к противостоянию с вероятным противником^[39]. Ф. Хоффман уточнил: в ГВ асимметричная компонента имеет решающее оперативное значение на поле боя, в отличие от обычных войн, где роль асимметричных игроков (например, партизан) состоит в отвлечении сил противника на поддержание безопасности вдали от ТВД. Но при таком исследовательском ракурсе из анализа выпадает ведение противоборствующей стороной ГВ в мирное (если ориентироваться на нормы и принципы международного гуманитарного права) время.

В коллективной монографии под редакцией И.Ф. Кефели делается попытка осмыслить суть феномена ГВ с позиций геополитики. Утверждается, что феномен ГВ в рамках военной и политической науки не определяется исчерпывающе, его сущность и специфику невозможно понять вне геополитической парадигмы. ГВ, на наш взгляд, представляет собой исключительно геополитическое явление, в своём полном объёме не определяемое в иных исследовательских парадигмах. С этой точки зрения ГВ — это совокупность действий, направленных на одновременное разрушение всех основных геополитических пространств общества-соперника, т. е. на его абсолютное сокрушение. Основными геополитическими пространствами автор данной статьи полагает следующие: географическое, экономическое, информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое. В каждом типе геополитического пространства способы ведения ГВ различаются в соответствии с природой данного типа пространства. Основные способы ведения ГВ в географическом пространстве: локальные «традиционные» войны в ресурсных регионах страны — объекта агрессии, вовлечение данной страны в серию «конфликтов малой интенсивности» по периметру её границ; цветные революции, т. е. государственные перевороты в стране — объекте агрессии и в государствах, являющихся её геополитическими союзниками; поощрение сепаратизма и терроризма в стране — объекте агрессии^[40].

В целом, несмотря на обстоятельные военно-теоретические дискуссии по проблеме ГВ и достаточно длительное применение на практике гибридных стратегий и тактик, научному сообществу пока не удалось выработать единого понимания феномена. Это еще раз подчеркивает сложность и неопределенность этого вида конфликта.

В своих дальнейших рассуждениях автор настоящей работы намерен опираться на выработанное им понимание конфликта: «Под гибридной войной следует понимать координированное использование страной-агрессором многочисленных видов (инструментов) насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени с охватом всего спектра социальных функций для достижения синергетического эффекта и подчинения противника своей воле»^[41].