Вопросы теории гибридной войны

Импульс разработке на Западе новых теорий войн и вооруженных конфликтов придали изменения в политической архитектуре мира, усиление конкуренции между ведущими центрами силы.

Современные взгляды на стратегию, когда идеологическое противостояние ушло в прошлое, а сокрушающая мощь ЯО сохранилась как ключевой фактор взаимного сдерживания, отражены в работах американской корпорации РЭНД, исследованиях теоретика Фрэнка Хоффмана, бывшего министра обороны США Джеймса Мэттиса, профессора Лондонской школы экономики Мэри Калдор и других исследователей.

Подобные теоретические разработки и их использование на практике фундаментально изменили подход к пониманию современной войны и вооруженных конфликтов, вызвали к жизни новые способы эскалации воздействия на противника. Появился принципиально новый тип организованного насилия под обобщенным названием «гибридная война», которую можно описать как смесь боевых действий, организованной преступности и массовых нарушений прав человека. В них принимают участие как глобальные, так и локальные акторы, властные и негосударственные структуры. ГВ и сопутствующие им цветные революции ведутся ради достижения глобального доминирования Запада, продиктованного интересами TH К и частных компаний, с использованием высокоточного оружия, тактик скрытого проникновения, односторонних и незаконных мер принуждения в виде экономических санкций, киберопераций, террора и дестабилизации, пятой колонны, манипулирования толпой.

Несмотря на очевидное лидерство Запада в разработке теории ГВ и практической реализации сценариев этого вида противостояния против России, Ирана, Сербии, Венесуэлы и других государств, большинство американских аналитиков придают данному термину гипертрофированно идеологизированный характер. К примеру, именнотак описывают современную стратегию действий России на Украине и в Прибалтике или Ирана на Ближнем Востоке.

Как известно, в ГВ, построенной на истощении противника, используются инструменты политико-дипломатического, экономического, коммуникационного, кибернетического воздействия, применение которых объединяется общим замыслом предварительного ослабления, хаотизации страны при интенсивном информационно-психологическом влиянии на сознание населения и правящих элит. Здесь сочетаются регулярные боевые действия и элементы асимметрии, что позволяет планировать изнурение противника начиная с традиционных дипломатических демаршей, экономических санкций, «цветных» технологий, реализуемых на фоне ядерного сдерживания, и заканчивая реальными боевыми действиями наступательного характера, такими как глобальный удар, многосферное сражение.

Для военно-политического анализа ситуации, характерной при нынешних конфронтационных отношениях между США и РФ, подтверждается главный вывод, сформулированный Каном и его последователями: военно-политическое противостояние государств не просто одномоментное событие (например обмен ударами обычного высокоточного или ядерного оружия), а процесс постепенного втягивания в конфликт, охватывающий многие сферы и весьма протяженный во времени.

В соответствии с подходами руководства ВС США военные конфликты современности могут быть сведены в три группы: межгосударственные, гибридные, с участием негосударственных вооруженных формирований.

В первом случае задействуются крупные группировки регулярных сил с применением современных средств вооруженной борьбы для нанесения гарантированного поражения противнику на различных территориях.

В гибридном конфликте осуществляется комбинированное применение ВС и иррегулярных формирований для создания обстановки неопределенности, захвата инициативы и лишения противника возможностей маневра силами и средствами. Могут использоваться как традиционные, так и асимметричные схемы.

Конфликт с участием негосударственных вооруженных формирований характеризуется тем, что противники задействуют относительно небольшие группы для организации подрывной деятельности и манипулирования населением.

Таким образом, именно ГВ представляет собой компонент стратегии, который присутствует на каждом из этапов развития межгосударственного противостояния и позволяет дозировать воздействие на противника от мягких форм вплоть до прямого применения силы, а также осуществлять снижение напряженности конфликта. Возможности эскалации и деэскалации дают использующей их стороне эффективный инструмент изнурения и стратегического неядерного сдерживания.

Академик РАН Андрей Кокошин в книге «Вопросы прикладной теории войны» представил логику управления нарастающей разрушительной силой современных военных конфликтов в виде лестницы эскалации с меньшим, чем у Кана, числом военно-политических ситуаций^[24]:

• «нормальное состояние» мировой политической системы;

• «политический кризис» с повышенной интенсивностью демонстрации военной силы;

• ГВ;

• ограниченная (локальная) «обычная» война;

• крупномасштабная «обычная» война без поражения крупных городских агломераций, химпроизводств, атомных электростанций;