Вопросы цены и стоимости (СИ)

Сжигать мосты и хлопать дверьми - привилегия свободных. Раб не может позволить себе нечто подобное, даже если в состоянии вообразить. Но сбегая по ступенькам и стряхивая с ресниц упрямые непрошенные слезы, Равиль не ощущал никакого удовлетворения от своего поступка. Только боль, которая, казалось, наконец-таки разорвала бедное сердце на ошметки, на кровавые брызги, о которых и не скажешь, чем они были задуманы Создателем до того, как человек в очередной раз разрушил самое дорогое.

Что ж, законы любви таковы, что ее нельзя требовать, нельзя выпрашивать и вымаливать - она не жалование и не подаяние. Ее можно лишь ждать, как ждут откровения, надеяться - как на чудо Господне, вопреки всему, что видишь и знаешь. А когда она все же явится случайной скучающей гостьей - остается только смириться и с благодарностью принять даже самые горькие дары…

И Равиль наконец смирился. Принял не умом, а сердцем, что вместе с Ожье ему не быть. Все равно в глубине души ропща уже на другое - к чему ему теперь эта свобода?! Он был бы его наложником, рабом и никогда не заикнулся о большем, - но был бы с НИМ…

А теперь он широким и твердым шагом направлялся к человеку, которого не то что не любит - уже почти ненавидит!

Но не свернул и не вернулся. Наоборот, войдя так же без предупреждения, сказал:

- Я еду с тобой. Сейчас. Как есть.

Даже заветная шкатулка, осталась в доме Грие.

***

- А с чего ты взял, что мое предложение еще в силе? - такой фразой встретил юношу Ксавьер Таш. - Ничего не перепутал?

У Равиля внезапно все оборвалось внутри, зайдясь одновременно в страхе и облегчении: как же так получилось, что он, привыкший вертеться как белка в колесе, хвататься за все, что плывет в руки, - вдруг сжег все мосты, оставшись в результате ни с чем и нигде! И все же, в глубине души шевельнулось именно облегчение оттого, что с Ксавьером решилось само собой, и теперь нужно устраиваться как-то иначе. Новые любови подождут, ему бы старую как-нибудь пережить!

Круто развернувшись, юноша уже почти вышел, но от обиды желая сквитаться за злосчастный поцелуй и собственные измотанные нервы, не удержался и бросил, вскинув голову хорошо знакомым жестом:

- Вот и замечательно, а то, смотрю, быстро разонравился! И кто-то говорил, что примет любое мое слово…

Его развернуло рывком за плечо, так что Равиль даже вскрикнул от неожиданности.

- Твое слово, - жестко процедил мужчина в ошеломленные серые глаза, возвышаясь над ним, - было, что ответ ты дашь «завтра»! Что ж, видимо я его получил. И понял. Я тебе не мальчик, да и ты не мазелька, чтоб за тобой собаченкой бегать, поцелуя как подачки клянчить!

Таш разжал пальцы, грубо отпихнув от себя юношу и удачно пряча за гневом удовлетворение от происходящей сцены: Лисенок пришел, а значит, уже никуда не денется! Разумеется, он знал, что с мальчишкой в тот же день, как они разговаривали, приключилась какая-то темная история и юный Поль слег, но лучший момент, чтобы начать приучать к послушанию - подобрать было трудно.

- Поиграть захотелось? - презрительно скривив губы, нанес он еще один удар по самолюбию. - Играешь ты и впрямь хорошо! Мне даже показалось, что у тебя не только смазливая мордашка, но и кое-что за ней имеется!

Равиль растеряно хлопал на мужчину ресницами от изумления, даже забыв, что мгновение назад успел отчего-то испугаться.

- Но я не мог! - выпалил он в ответ на абсурдное обвинение, не замечая, что несмотря на возмущенный тон, съехал на оправдания.

Зато заметил Ксавьер.

- О, разумеется! - он совсем уж издевательски выгнул бровь, отойдя от юноши почти брезгливо. - Исключительно важные дела!

- Я болел… - тихо уронил Равиль, считая трещинки в полу.

К глазам подступили злые слезы: он и не ждал, что здесь по нему с ума сходят, не требовал явившись горячего сочувствия, но отсутствие даже обычного интереса к его переживаниям и бедам не могло не ранить. Очередное доказательство, что он ничего серьезного ни для кого не значит - просто добило. Боль и какая-то уже совсем безнадежная тоска захлестнули с головой, лишая последних сил, едва ноги не подкосились…

А вот теперь самое время для пряника! Ксавьер одним движением оказался рядом, обнимая и поддерживая, но рука непреднамеренно легла чуть выше ожога, и юноша сдавленно охнул, бледнея, и судорожно вцепившись пальцами в дорогую ткань его кота.

- Малыш, что с тобой? Не хорошо? - мужчина прижал его сильнее, и Равиль едва не взвыл.

- Немного… - еле выдавил юноша занемевшими губами.

К счастью, его сразу отпустили, усадив вполне удобно, главное, что на поясницу больше ничего не давило.

- Что-то серьезное? - виртуозно: в голосе мужчины лишь искренняя тревога, и даже нечто, напоминающее раскаяние.

- Нет. Поранился… - Равиль был не в состоянии сейчас придумывать объяснения своему шраму, хотя подумать над этим стоило не в последнюю очередь.

- Как же ты ехать собрался? - укорил его Ксавьер, одновременно легонько и ненавязчиво лаская нежную кожу запястья и тыльную сторону ладони.