Вопросы

Дим не знал, засмеяться или заплакать. Так жутко вдруг сделалось от его рассказов и от коньяка, что показалось, рассвет вообще никогда не наступит.

Но постепенно небо сделалось серовато-розовым, а потом стало бледнеть. Над водой поднялось солнце, прочертив на сероватой глади алую дорожку. Изумительно красиво стало вокруг.

– Забыл тебе сказать, – Рига оглянулся на Дима. – Это уникальное место. Коса. Солнце будет подниматься из моря и садиться в море, как на острове.

Дим вышел на берег и осмотрелся. Вдали, у торгового порта в сгустившемся утреннем тумане таяли силуэты кораблей. Впервые море было так близко, что Дим смог потрогать его рукой. Вода была ледяной.

– Летом здесь будут туристы, – сказал уверенно.

Рига сунул руки в карманы брюк и пожал плечами.

– Как скажешь. Лишь бы не всплыл никто.

19. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ПОКУПАЮТ ВЕЧЕРНИЕ ПЛАТЬЯ?

         Больше всего Таню удивляло то, что Илона все-таки любила детей. Презирая Выготцева, она не переносила ни капли своей ненависти к нему на Марину и Кольку. А Таня часто ловила себя на том, что его дети ей противны. Может, действительно, Илона находила в них и свои черты, а Таня не находила ничего.

         Поэтому, когда Илона в конце мая собралась на Канары, решила взять с собой и малышей.

– Пусть дети хоть на чистую воду посмотрят...

– Да, ладно, – отмахнулся Выготцев, – ничем у нас не хуже. Вон на берегу какой комплекс отгрохали. И еще не все – бары туда лепят и казино.

– Очень надо детям казино! – фыркнула Илона.

Таня тоже не заинтересовалась. Но Выготцев продолжал радоваться:

– Вот, и мы станем курортным центром. Дискотеки, клубы, аквапарк. Правда, детишек там не будет. Там все по-взрослому. На широкую ногу. Меня пригласили на торжественное открытие. На банкет полстолицы приедет. Вся столичная тусовка…

Теперь Илона хмыкнула:

– И кто, интересно, это все строит?

– Нашелся какой-то. Дмитрий Стрельцов. Никто его не знает.

– И откуда деньги? Скопил три пенсии? – поддела Илона.

Выготцев пожал широкими плечами.

– Ему едва тридцать. Известно, откуда деньги в таком возрасте. Криминал.

Илона невесело улыбнулась.

– Завидую ему. Молодой, богатый. Полберега скупил. А некоторые в тридцать лет партвзносы платили и пукнуть боялись. Сходила бы с тобой на открытие, да лучше поеду. На островах воздух чище, а то ты на старости лет весь город загазовал...

Таня хихикнула.

С Илоной они уже давно стали подругами, и теперь оставаться одной с Выготцевым  Тане не хотелось. Илона поняла ее.

– Ну, взяла бы и тебя, Танюха, но кто-то должен моего благоверного спать укладывать. Он же сам и носки не стащит. Или в ванне утонет, чего доброго. Ты тут... следи.

Таня пообещала. Май выдался сухой и горячий. Город заполнили туристы-дикари, которые вели себя соответсвенно: хамили, мусорили и плевали на раскаленные тротуары.

Таня затеняла окна и включала кондиционеры. Охранники то и дело таскали газировку из холодильника, и она уже не чувствовала себя хозяйкой даже в отсутствие Выготцева.

Выготцев был преисполнен оптимизма. Ненавидя виагру за одно ее разрекламированное название, прочно ассоциирующееся в сознании обывателя с импотенцией, он выпросил у своего врача какие-то новые китайские пилюли, обеспечившие в свое время Китаю демографический взрыв, и теперь испытывал их действие на свое сердце и на Таню. По всем фронтам было тихо. И Выготцев, который панически боялся инфаркта, уже был наполовину доволен: сердце не колотилось быстрее, а желание возросло. Возможностей для его осуществления, правда, не прибавилось, но это уже был вопрос второстепенный.  

Чувствуя себя помолодевшим и бодрым, Выготцев ждал лета, надеясь, как и все прочие, на отпуск, и приставал к Тане с разговорами.

– Этот комплекс на глазах вырос, в рекордные сроки. «Фортуна» называется. А я этот санаторий еще с советских времен помню. Теперь – куда там! Такая роскошь! Просто жемчужина у моря. Правда, привлекают в него все больше залетных, новых. Зато они и не экономят. Им лишь бы оттянуться. Пойдешь со мной на открытие, моя маленькая? Будем там новыми...

Таня отмахнулась:

– Не пойду. Не хочется.

– А я тебе уже и платье купил, – стал уговаривать Выготцев. – Пойдем, моя девочка. Без тебя мне там скучно будет.

Ну, понятно. Выготцев боялся, что выпьет лишнего и некому будет удержать его за руку от буйного помешательства, которое временами находило на него по пьяни. Таня не стала спорить. Что спорить? Слово цену себе набивает. А цена им и без того уже уплачена – за вечернее платье.

Таня примерила перед зеркалом длинное темно-серое платье с перчатками до локтей. Для южной ночи под открытым небом – вполне подходящий наряд. Сняла его и увидела в зеркале за спиной Выготцева.

– Понравилось? – спросил он.

– Понравилось, спасибо.

– Ну, иди, поблагодари меня, – попросил он, садясь в кресло.