Вопросы

И Таня поняла, что ею цена платья еще не уплачена. Выготцев развязал пояс своего халата. У нее пронеслась только одна мысль, что он никогда не умрет. Даже спросить захотелось: «А когда вы умрете?» Но она не спросила, присела на пол у его ног и стала целовать то, что уже не могли вернуть к жизни никакие поцелуи и никакие китайские пилюли, и искренне желая, чтобы от этих поцелуев умер или он, или она сама.

Но никто не умер. Выготцев уложил ее в постель рядом с собой, потом на себя, пока, наконец, не уснул – вовсе не покойницким, а вполне здоровым сном пожилого человека.

Таня поднялась и, борясь с тошнотой, пошла на кухню. В холле спал охранник, и она нечаянно разбудила его, наливая в стакан холодной воды.

– Можно и мне? – он вошел за ней и остановился в дверях.

Таня налила и ему.

– Душно здесь, хоть и кондиционеры, – сказал парень.

Таня кивнула. Сделала глоток и отставила стакан.

– Спокойной ночи...

Но парень вдруг преградил ей дорогу, заслонив собой дверной проем.  

– Ну, посиди со мной. Куда ты? Спит твой дед.

Она отшатнулась.

– Пусти меня!

– А кто тебя держит?

Он схватил Таню в охапку, шаря рукой по ее телу и пытаясь найти мокрыми губами ее губы. Ужас парализовал ее ноги.

– Ну, Танюша, ну! – уговаривал охранник. – Или одному только деду можно?

Таня закричала изо всех сил. С перепугу вышло не громко, а хрипло-сдавленно. Парень отскочил от нее.

– Чего орешь, блядь? Думаешь, я не видел, как ты деда вылизывала? Подстилка хозяйская!

Она бросилась от него в спальню. Выготцев спокойно спал, лежа на спине и похрапывая. Таня юркнула под одеяло, прижалась к нему и обхватила руками. Он, не просыпаясь, тоже обнял ее и погладил по голове. 

– Девочка моя маленькая, Илоночка... Спи моя радость...

И вдруг Таня засмеялась. Подумала, что хорошо, что у нее нет отца и матери. Что она сама, втайне, наедине с собой, переживет цену каждого вечернего платья, а мама вряд ли смирилась бы с таким унижением. И, пожалуй, будь мама жива, не было бы у нее ни одного вечернего платья ценою в пять тысяч унижений. Может, было бы что-то другое – бедность, может, семья, голодные дети, грязные пеленки.

Таня хохотала. Выготцев проснулся и сел в постели.

– Таня, девочка моя... Что тебе приснилось?

– Пеленки. Детские пеленки. Не памперсы, а пеленки...

– Это говорят, для ребенка лучше. Особенно для мальчика, не вредит его половой системе, – сказал о своем Выготцев.

Таня чувствовала, что от смеха по щекам текут слезы.

20. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ХОДЯТ НА БАНКЕТЫ?

За это время Дим и Рига не только перестали бояться друг друга, а сделались неразлучны и уже не представляли своей жизни один без другого. С той ночи в заброшенном санатории все переменилось. На берегу вырос развлекательный комплекс «Фортуна». Строительство шло днем и ночью, бригады едва успевали сменяться, но до открытия курортного сезона – уложились.

Ни Дим, ни Рига не торчали теперь на точках. Для этого возникла тонкая, но прочная паутинка сети, которая опутала город. И потекли прибыли, которые с лихвой покрыли строительство.

Рига возглавил службу безопасности, а попросту бригаду «Фортуны». Для этого он состриг волосы до волнистого каре по плечи, оделся в дорогую кожу и вооружился до зубов, чем еще больше стал напоминать Диму средневекового кельтского воина.

Дим же не изменил образу фотографа – джинсы, рубаха, кепка, поверх кепки – черные очки. Сам носился за товаром, не перепоручая никому сделки, и наладил прочные связи с «оптовиками». То есть – брал без переплат и из первых рук. 

Рига уладил дела с милицией, с налогой инспекцией, с мэрией, с комитетом по разгосударствлению – и все пошло гладко. Словно само по себе.

Дим поселился в «Фортуне», а Рига иногда наведывался в свою городскую квартиру, но чаще ночевал тоже где-то в пансионате. Иногда звонил Глеб-Фуджи, и Дим улыбался в трубку. Не мог признаться, что не работает в порту грузчиком, потому что не мог произнести вслух, что его мечта о новой жизни была самой настоящей глупостью.

Открытие наметили на первое июня. Легальную сторону «Фортуны» хотели высветить, поэтому и придумали эту пафосную церемонию.

Из столицы приехал Джин. Обнялись, как старые друзья.

– Ну, первый парень на деревне! – хлопнул Дима по плечу. – А я думаю, куда дешевое зелье уплывает? Наша школа.

– А ты – первый парень в городе! – кивнул Дим. – Я слышал. Поздравляю.

– Нам вместе работать, – Джин уже прикинул перспективы «Фортуны». – Буду тебя советовать нашим туристам.

Было похоже на договор. Дим довольно кивнул: теперь они были на равных паях.