Вор Города. Ренегат

Галент и так знал, где хранились особые вещички — золотые пиалы, кубки и тому подобная праздничная посуда. К залу примыкала небольшая каморка священника, обычно он в ней и дрых, сторожа священное добро. Галент подобрался к дверце, ведущей в каморку, оттуда слышался протяжный храп. Да, священник был на месте и сладко спал. Замок на двери его комнаты не был предусмотрен, и Галент с легкостью проник внутрь. Дверь он открывал осторожно — а вдруг скрипнет! Но не скрипнула, она открылась идеально, аббат все еще следил за своим хозяйством, спасибо ему.

Притворив за собой дверь, Галент тихонько подобрался к спящему. Измученный старостью священник мирно спал, видя свои богоугодные сны. Вот и пусть спит, а Галент в это время пошарит в его сундуках. Всего их было два, в одном хранилась церемониальная одежда, в другом — да, да, оно самое — золото и серебро. Галент осторожно принялся вынимать ценности из сундука, он нашел украшенные каменьями кубки и присвоил их. Они были и небольшого размера, и довольно дорого стоили, даже если их распилить. Одни блестяшки чего стоили.

Кроме сундуков и кровати в комнате еще был письменный стол, Галент решил обследовать и его, так, на всякий случай. Священник оказался настоящим литератором, количества писем на его столе хватило бы на сутки работы паровой машины. Галент на выбор изучил несколько бумажек, благо с улицы проникало достаточно света, но ничего интересного не нашел. Был тут же и дневник, полный записей о прошедших церемониях.

Галент рассчитывал найти ключи, монеты, ценности, а не на набор посуды да бумажную труху. Он гневно посмотрел на спящего и заметил яркий блеск на руке старика. Ах, как мог вор забыть о кольцах, ведь священники носят весьма неплохие колечки, и чем выше их ранг, тем дороже гайка на пальце. Но вот только как ее снять? Галент уже было решил плюнуть и уйти, но потом задумал недоброе.

Этот священник ничего для него не сделал хорошего, наоборот, своим бездействием он творил зло. Стоило ли сохранять ему жизнь? Галент недолго мучился моральной дилеммой. Он взял брошенную на пол подушку и задушил старика, не испытывая никаких эмоций. Душа осталась равнодушна к смерти священника. Галент лишь удивился своей холодности.

Лишив человека жизни, вор смог отобрать кольцо. Галент мог бы сказать, что это стоило жизни, но ему не требовались оправдания. Для того, кто вырос в царстве тьмы, понятия добра и зла чуть отличны от общепринятых.

Убрав добычу в мешочек, Галент ушел прочь от остывающего тела. Чтобы никто не смог побеспокоить вечноспящего, вор вбил клинышек в щель между дверью и косяком. Никто ее не откроет, если конечно не будет настойчиво тянуть на себя. Ночные посетители поймут, что священник желает поспать, и преспокойно уйдут.

— Ох, какой я нехороший, — пробормотал Галент и усмехнулся.

Он бы с радостью повесил табличку "не беспокоить", но это было неуместно. Зато так забавно. Ведь правда, грешно беспокоить покойного.

Воровать украшения было гораздо сподручнее, чем предметы обихода. Они и места занимали меньше, и стоили дороже, и не гремели во время движения! Галент остановился и обложил драгоценные кубки тканью и ругательствами, чтобы исключить посторонние шумы.

Дальше он направился во внутренний двор монастыря, из которого легче легкого было пробраться на второй этаж, где располагалось большинство старших братьев. У этих ребят тоже было чем поживиться. М-м, нательные амулеты, такие тяжелые и такие золотые… Галент зажмурился в предвкушении добычи, но поспешил вернуться на землю.

Двор и проход к нему сторожили монахи, вооруженные дубинками. Дубинки были шипастыми, а монахи плечистыми. Отличное сочетание, но Галента им не поймать! По крайней мере, так он сам думал.

Монахи ходили с фонарями, в которых горели свечи. Слабенько так горели, но все же. Галент подкараулил двоих стражей и тихонько оглушил их, чтобы не мешались. Оглушил, это, конечно, мягко говоря, потому что острие его кинжала вонзилось меж позвонков обоих несчастных. Крови было немного, шума и того меньше — Галент успевал заткнуть рот жертвам.

Оттащив трупы в пустую комнату, Галент пробрался во внутренний двор. Там располагался давно сломавшийся фонтан с выщербленной фигурой ангела, лицо которого превратилось в пустое пятно. Оставшиеся монахи не заметили исчезновения своих товарищей, так как маршруты их патрулирования не пересекались. Галент обрадовался, но счел за лучшее больше не лишать никого жизни. Нет, это был не гуманизм, просто ребята таскали с собой фонари, их исчезновение заметили бы сразу. Ну, может и не сразу, но точно могли заметить.

Галент уже отогрелся, кровь стала горячее, а разум собраннее. Монахи же походили на оживших статуй: темные, нескладные фигуры людей, которые не знали, что такое сытость. Они и не люди вовсе, а так — просто слуги. Идеальные инструменты, которыми можно творить все, что угодно. Галент в очередной раз порадовался, что смог вырваться из этого порочного места. Он не желал терять свою личность, становиться бездушным механизмом.