Вор из шкатулки архимага

Не потому ли мне приснился невероятно реальный сон? В замке я почти не спала: планировала побег, болтала с Тото, давилась слезами и криком, молясь, чтобы герцог скорее пришел и исцелил рассеченную хлыстом спину. В тех крохах сна, в которые иногда проваливалась, не видела ничего.

Сегодняшний сон… Там я пережила чудовищное утро, в чем Деян виновен только отчасти. Не чувствовать Тумана рядом было больнее, чем разбивать спиной компьютер о стену.

Да что за напасть! Ну спас он меня, ну подарил луч надежды, когда мир погрузился во мрак. Из-за этого превращаться во влюбленную дурочку?

Нет, меня не должно в чужом мире ничего держать. Тото вчера днем уболтал меня взять его на Землю. И точка.

Перед нами остановилась в полете гигантская бабочка. У меня дух захватило. Тонкие лазурные крылья мягко колебались в воздухе, словно она плыла в воде. Усики тянулись ко мне, подрагивая. В глазах, покрытых изумрудным бархатом, застыла злоба.

— Почему Ибискир притих? Дракон до сих пор поблизости? — спросил у нее Туман. — Нет? Вы испугались леди? Но она безобидное создание. Тем более я отвечаю за нее. Не обращайте внимания на наши беседы.

Она вспорхнула прочь — быстрые хлопки крыльев как аплодисменты. Я выдохнула. А безобидна ли бабочка?

Заливистый голос слева завел песню на оперный манер. Я подпрыгнула в руках Тумана и мельком осмотрела кусты, ютившиеся среди высоких деревьев, кору которых укрывал бурый мох.

Справа полилась другая песня — более тонким и зычным голосом. Веселые нотки перебивали оперные ноты слева. Сзади добавилась грустная мелодия.

— Леди, уймитесь, это птицы.

Несколько секунд — и нас окружила какофония звуков. Лес будто превратился в музыкальный рынок, где продавцы настроили проигрыватели на разные радиостанции.

Кто-то пел о чудесной погоде, о больших и страшных ящерах, о вкусной добыче. Кто-то о захватчиках, о чудовищной битве между ними и драконами, о горах, что пиками рассекали облака. Кто-то о семье, о любви или об одиночестве. Только я цеплялась за одну песню, ее перебивала иная.

На кружевах лиан, которые минуту назад сиротливо свисали с веток, теперь носились полосатые обезьянки. По бурому мху, что забирался с камней на деревья, запрыгали существа, похожие на лягушек. В траве сновали змеи. Вдалеке среди череды стволов мелькнули огромные тени — тигры?

Я крепче сцепила руки за шеей Тумана. Стать бы маленькой-маленькой и спрятаться за жилеткой, но от любопытства глаза широко распахнулись, я таращилась по сторонам, чтобы не пропустить ни одного туземного зверька.

— Не полошитесь, нам осталось приблизительно сто двадцать гражней.

— Кого? Что это? — спросила я, уставившись на профиль Тумана.

— Если покажу, уроню вас. Но приблизительно гражень — это длина крыла молодого дракона.

— Вот как…

Они вправду ввели единицу измерения, отталкиваясь от крыла дракона? Пусть так, но какая у него длина? Два-три метра?

Видимо, увидев мое замешательство, Туман уточнил:

— Вообще, слово «гражень» придумал я. Мне легко таким образом измерять расстояние.

— Вы шили костюмы для драконов? — не удержалась я от шутки.

— Я сам был драконом.

— А почему сейчас…

— Долгая и жуткая история. Не для нежных ушей леди.

— У меня вовсе не нежные уши. Я не боюсь жутких историй, уж поверьте. И тоже могу поведать несколько.

Но Туман молчал. Как дракон превратился в человека? Как оборотень? Да, всякое бывает в мирах, отличных от моего родного. Но Туман, кажется, обратился… безвозвратно? Он говорил так, будто жалеет об этом.

— Вас насильно обратили в человека?

— Сидите молча. Я чересчур много вам поведал, леди. Лучше забудьте мое откровение — вам так будет безопаснее.

— Да не собираюсь я никому ничего рассказывать. Вернусь домой — и…

Плохое предчувствие, что мучило меня вчера поздно вечером, проснулось и сковало грудь льдом. Туман, перед тем как мы сбежали, сказал, что, вероятно, поможет мне вернуться домой. Но он считал меня эклерянкой, а не иномирянкой, дом которой неизвестно за сколько световых лет отсюда.

— Вы не поможете мне вернуться домой… — прошептала я севшим голосом.

— Не помогу.

Конечно, что он мог ответить? Но почему его слова проехались по мне грузовиком? Они раздробили в прах надежду. А кто я без надежды? Покойница.

— Мне очень нужно домой… — Дрожащие плаксивые нотки испоганили мой голос. — Без меня семья… — Я запнулась. Слезы душили.

— Что? Заскучает? Переживут.

— Я кормилица в семье! — прорвалось через удушье, но дальше силы голоса не хватило. — Брат тоже зарабатывает, но в три раза меньше меня… К тому же он учится… Он сам не справится…

Туман остановился и, нахмурившись, повернул лицо ко мне. В серых глазах застыло недоумение.

— Отец болен, сестренка маленькая. Мама бросила семью через месяц после того, как папа попал в больницу. Я им нужна, понимаете?

Я сморгнула слезы и пальцами вытерла щеки. Тепло мужского тела больше не грело — Туман молчал, скулы резко очертились, будто он крепко сжал зубы. Взгляд пронзал безжалостным укором.

— Простите, я не требую сочувствия. Это не ваши проблемы. Забудьте.

Вор небрежно поставил меня на траву и пошел вперед.