Вор комиссара Мегрэ

– Вы изображаете из себя покровителя. Наверное, любуетесь собой – такой добрый, такой терпеливый, такой понимающий! Я тоже так думал. Но теперь знаю: все, что о вас рассказывают, пустая болтовня.

Он распалялся, говорил все быстрее и быстрее.

– Сколько вы платите журналистам за рекламу? А я-то, несчастный кретин! Когда увидел ваше имя в бумажнике, вообразил, что спасен, что встретил наконец человека, который меня поймет. Позвонил… Ведь без моего звонка вы бы меня не нашли. Я мог бы с вашими деньгами… Подумать только, даже не взял на еду! И что же? Вы меня запихиваете в гнусную гостиницу… с инспектором, который караулит на улице. Потом запираете в какой-то мышеловке, и время от времени ваши люди приходят посмотреть через стекло, чем я занимаюсь. Я насчитал по меньшей мере человек двенадцать, которые потешались надо мной таким образом. И все из-за того, что полиция не в состоянии защитить своих граждан. А потом, вместо того чтобы искать виновного, берут на подозрение мужа, а тот, видите ли, смеет быть недовольным.

Мегрэ спокойно смотрел на разбушевавшегося Фрэнсиса, который стоял посреди кабинета со стиснутыми кулаками.

– Все? – комиссар не выказывал ни нетерпения, ни насмешки. – Так вы настаиваете на адвокате?

– Я сам в состоянии себя защитить. Скоро вы поймете, что ошиблись, и выпустите меня.

– Вы свободны.

– То есть?

Возбуждение Рикена внезапно спало, и он застыл, опустив руки и недоверчиво глядя на комиссара.

– Вы свободны, вы это прекрасно знаете. И если я нашел вам пристанище на прошлую ночь, то только потому, что у вас не было денег, и, как я полагал, вам не очень-то хотелось возвращаться на улицу Сен-Шарль.

Мегрэ достал из кармана бумажник, тот самый, который Фрэнсис вытащил у него на площадке автобуса, достал две десятифранковые купюры.

– Это – чтобы перекусить и добраться до квартала Гренель. Кто-нибудь из друзей даст вам взаймы немного денег, чтобы вы как можно скорее привели себя в порядок. Должен вам сообщить, что послана телеграмма в Конкарно родителям вашей жены и ее отец вечером будет в Парнасе. Не знаю, захочет ли он встретиться с вами. Я разговаривал с ним по телефону, но, похоже, он собирается перевезти тело дочери в Бретань.

Рикен больше не говорил, что уходит. Он пытался понять.

– Конечно, вы муж, вам и решать.

– А что вы посоветуете?

– Похороны стоят дорого. Не думаю, что потом у вас будет время часто ходить на кладбище. И если семья хочет…

– Мне нужно подумать.

Мегрэ открыл дверцу стенного шкафа, где всегда была в запасе бутылка коньяка и рюмка – он не раз убеждался, что такая предусмотрительность часто оказывается кстати.

Он налил одну рюмку и протянул ее молодому человеку.

– Выпейте.

– А вы?

– Мне не хочется.

Френсис залпом выпил коньяк.

– Зачем вы мне даете спиртное?

– Чтобы придать вам сил.

– Полагаю, что за мной будут следить?

– Нет. Только скажите, где вас можно будет найти. Вы думаете вернуться на улицу Сен-Шарль?

– А куда мне еще идти?

– Там находится один из моих инспекторов. Кстати, вчера вечером дважды звонили по телефону, он снимал трубку, и оба раза ему не отвечали.

– Это не я, поскольку…

– Я не спрашиваю, вы это или не вы. Кто-то звонил вам домой. Кто-то, наверное, не читал газет. Вам не случалось подходить к телефону, а в ответ слышать дыхание?

– Вы что-то имеете в виду?

– Предположим, кто-то считал, что вас нет дома, и хотел поговорить с Софи.

– Опять? Что они там наговорили, те, кого вы расспрашивали вчера и сегодня? Какие грязные сплетни вы…

– Один вопрос, Фрэнсис.

Рикен вздрогнул, услышав такое обращение.

– Что вы сделали год назад, узнав, что Софи беременна?

– Она никогда не была беременна.

– Готов медицинский отчет, Жанвье?

– Вот он, шеф, Делапланк только что принес. Мегрэ пробежал его глазами.

– Вот, смотрите, я ничего не выдумываю и только опираюсь на медицинское заключение.

Рикен снова свирепо посмотрел на него.

– Господи, что это еще за история? Можно подумать, вы нарочно решили свести меня с ума… – он схватил рюмку и швырнул ее на пол. – Мне следовало заранее предвидеть все ваши фокусы! Отличный вышел бы фильм! Но префектура, конечно, запретила бы его. Значит, год назад Софи была беременна! И поскольку детей у нас не появилось, мы обратились к подпольной акушерке? Так что ли? Еще одно обвинение в мой адрес?

– Я не утверждал, что вы поставлены в известность. Я лишь хотел спросить: говорила ли вам жена? В действительности, она обратилась за помощью к другому человеку.

– Значит, это касалось другого, а не меня, ее мужа?

– Может быть, она хотела избавить вас от волнений или, более того, от психологической травмы? Считала, что ребенок будет помехой для вашей карьеры? Она доверилась одному из ваших друзей.

– Кому же, черт возьми?

– Карю.

– Что? Что вы говорите?

– Он сам сказал это утром. А Нора – получасом позже.

Но, правда, с некоторой разницей. По ее словам, Софи была не одна, когда речь шла о ребенке. Вы были вместе с ней.

– Она лжет!

– Возможно.

– Вы ей верите?

– Пока я никому не имею права верить.

– И мне тоже?

– И вам тоже, Фрэнсис. Но, тем не менее, вы свободны.