Вор комиссара Мегрэ

Мегрэ зажег трубку, сел за письменный стол и начал перелистывать какое-то досье.

Глава 6

Рикен ушел, смущенный, как птица, которая не верит, что перед ней распахнули клетку. Жанвье с недоумением смотрел на шефа: действительно ли он отпускает парня, не устанавливая за ним наблюдения? Мегрэ, делая вид, что не понимает немого вопроса, листал досье. Наконец он встал, подошел к окну.

Он был в мрачном настроении, ходил из кабинета в кабинет, как будто не знал, чем себя занять. Его грузная фигура Останавливалась то перед пишущей машинкой, то перед телефонным аппаратом или пустым стулом. То вдруг он садился и бесцельно перекладывал на столе какие-то бумажки.

Наконец он проворчал:

– Предупредите мою жену, что я не приду обедать.

То, что он не звонил ей сам, говорило о многом. Атмосфера в кабинете была напряженной. Мегрэ почувствовал это и, пожав плечами, вышел из кабинета.

Он не сказал, ни куда идет, ни когда вернется, не оставил никаких инструкций, словно разом потерял интерес к этому делу.

На главной, давно не убиравшейся лестнице, он выбил трубку, легонько ударил ею о каблук, пересек двор, рассеянно кивнул дежурному и направился к площади Дофин.

Он представил себе темный силуэт наземного метро, по диагонали рассекающий небо, ему казалась, он слышит шум движущегося состава, ощущает обволакивающую, приторную атмосферу ресторана «У старого виноградаря», видит оживленное лицо Розы, беспрестанно вытирающей руки о фартук, лицо бывшего каскадера, словно вылепленное из воска, его ироническую усмешку, доброго гиганта Маки в углу, взгляд которого, по мере того как он пьянеет, становится все более рассеянным и бегающим, Жерара Драмена с внешнестью аскета, бесконечно вносящего поправки в свой сценарий, Карю, которому большого труда стоит казаться сердечным, и Нору – искусственную от кончиков ногтей до осветленных волос.

Ноги словно сами привели его в пивную «Дофин», он рассеянно поздоровался с хозяином, вдохнул теплый воздух и направился в угол, где уже сидел тысячу раз.

– Есть сосиски, господин комиссар.

– С пюре, пожалуйста.

– А что будете пить?

– Все равно.

Его коллега из отдела информации обедал в другом углу, в компании чиновника из Министерства внутренних дел. Остальные клиенты – завсегдатаи: адвокаты, которые сразу же после обеда пересекут площадь, направляясь в суд, чтобы вести защиту, судебный следователь, инспектор…

Хозяин понял, что не время завязывать разговор. Мегрэ ел с сосредоточенным видом, словно был занят чем-то весьма серьезным.

Через полчаса он неторопливо ходил вокруг Дворца правосудия, заложив руки за спину, ни на чем не задерживая внимания, и, наконец, поднявшись по лестнице, распахнул дверь своего кабинета.

Его ждала записка от Гастин-Ренетта. Это еще не было окончательным заключением. Пистолет, найденный на дне Сены, оказался там самым оружием, из которого произвели выстрел на улице Сен-Шарль.

Он снова пожал плечами, поскольку не сомневался в таком выводе. Иногда ему казалось, что он перегружен какими-то второстепенными делами, отчетами, телефонными разговорами, однообразной суетой.

Жозеф, старый судебный исполнитель, осторожно постучал в дверь и, как обычно, зашел, не дождавшись ответа.

– Там какой-то мужчина.

Мегрэ бросил взгляд на протянутую ему визитную карточку.

– Пусть войдет.

В кабинет вошел мужчина с ежиком седых волос, одетый во все черное.

– Садитесь, мосье Ле Галь, позвольте выразить вам соболезнование.

Должно быть, он уже выплакался в поезде и, вероятно, для храбрости выпил несколько рюмок. У него был рассеянный взгляд, он с трудом подбирал слова.

– Что с ней сделали? Я не хотел идти туда, в квартиру, чтобы встретиться с ним, иначе я задушил бы его своими руками.

Сколько раз Мегрэ уже приходилось становиться свидетелем подобного поведения родственников!

– Мосье Ле Галь, тело уже не на улице Сен-Шарль, а в Институте судебной медицины.

– Где это?

– Около Аустерлицкого моста, на набережной. Вас туда отвезут, потому что необходимо, чтобы вы официально опознали личность вашей дочери.

– Она мучилась?

Он сжал кулаки. После долгого пути его энергия улетучилась, ярость тоже, и теперь он автоматически произносил слова, в которые сам не верил.

– Надеюсь, он арестован?

– Против ее мужа улик нет.

– Но, комиссар, с того самого дня, как она приехала, чтобы поговорить об этом человеке, я сразу понял, что это плохо кончится.

– Она привозила его к вам?

– Я его ни разу не видел. Только на плохой фотографии. Она вовсе не собиралась знакомить его с нами. Как только она с ним встретилась, семья перестала для нее существовать. Единственно, чего ей хотелось, – поскорее выйти за него замуж. Она далее приготовила бумагу о согласии родителей, которую мне пришлось подписать. Мать была категорически против, но я в конце концов уступил и теперь чувствую себя виноватым в случившемся.

Наверное, в каждом деле есть подобная сторона, волнующая и трагическая.

– Она – единственная дочь?

– К счастью, у нас есть сын пятнадцати лет…

По правде сказать, Софи уже давно ушла из их жизни.

– Я смогу перевезти тело в Конкарно?