Вор (ЛП)

После всего этого мы лежим на полу её кабинета. Я перевернулся на спину, убрав одну руку за голову, а другой обнимаю её за талию. Она лежит у меня на груди в сексуальной позе. Примерно в середине нашего жесткого секса мы начали заниматься любовью. Мы не могли этого избежать. Все, что касается нас, обычно связано с эмоциями, даже если мы стараемся их не показывать. Я проигрываю в голове каждую горячую секунду произошедшего.

— Я думаю, что сексуально зависим от тебя.

— Просто это все в новинку, — отвечает она, — потому что раньше мы этого не делали.

— Почему ты всегда пытаешься принизить мои чувства к тебе?

— Я им не доверяю, — признается она через минуту. — Ты утверждаешь, что любишь меня, но, между тем, любил другую.

— Ты оттолкнула меня, Герцогиня. Я человек. И пытался найти кого-то, кто заменит тебя.

— А как же Лия? Ты ведь женился на ней.

Я вздыхаю.

— Виноват. Я втянул её в это, она влюбилась в меня, а потом я солгал про амнезию. И чувствовал, что единственный шанс всё исправить — жениться на ней.

Она неподвижно лежит в моих объятиях. Жаль, что я не вижу её лица, но мне хочется дать ей немного личного пространства, чтобы подумать над моими словами.

Мое сердце. Если бы у него были колени, то они бы подкосились от боли. Убираю руку из-за головы и тру глаза.

— Оливия… — мой голос ломается.

Я хочу, чтобы она потребовала рассказать всю историю, заставила меня заново пережить те секунды, которые изменили наши жизни, но она целует меня. Потом находит мою руку и сжимает её, и я забываю обо всем, кроме нас.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Прошлое

Когда я приехал, дверь была приоткрыта. Уже собирался постучать, но она распахнулась, и оттуда вышел человек с мешком мусора. Я отступил назад, не в силах что-либо сказать. Мои мысли понеслись сразу в нескольких направлениях. Он был не её типом. Я собирался убить его. Но почему он выносил мусор? Часто ли он тут ночует? Я ждал, пока он обратит на меня внимание, полагая, что каждый заслуживает возможность объясниться, прежде чем я начну выбивать из него дерьмо.

Он слегка удивился, когда заметил, что я стою перед ним. Огляделся, чтобы понять, есть ли со мной кто-то еще, и затем спросил:

— Вам помочь?

Он не закрыл дверь в номер Оливии, и мне удалось заглянуть внутрь.

Пусто.

Я почувствовал, как воздух выходит из легких. Закрыл глаза, запрокинув голову назад. Нет, нет, нет.

Я отошел и, запустив руки в волосы, начал расхаживать кругами, пока сотрудник мотеля с любопытством смотрел на меня. Из-за ревности я даже не заметил его униформу и имя на бэйджике. Почему я бросил её? Почему просто не остался? Я знал, что она так сделает. Она всегда сбегает, когда напугана. Я думал… о чем я думал? Что смогу удержать её, потому что мы занялись любовью? Что её демоны не найдут её в апельсиновой роще, где я бы продал душу, чтобы быть с ней?

Я посмотрел на бэйджик на его рубашке.

— Мигель, — голос звучал грубо даже для меня самого. Мигель поднял брови, пока наблюдал, как я борюсь с предложением. — Когда она… как давно?

— Этот номер пустует 24 часа, — ответил он, указывая на помещение за своей спиной. — У нас есть лист ожидания, чтобы успеть подготовить номера для следующих клиентов.

Двадцать четыре часа? Куда она отправилась? Что-то спугнуло её?

Провожу рукой по волосам. Я оставил её всего на два дня, чтобы уладить свои дела. Танцевал с ней на парковке, прежде чем ушел. Она пыталась рассказать мне правду, но я остановил её. Узнав про амнезию, она обдумала каждую возможную причину, чтобы сбежать от меня. Я планировал запереться в её квартире, заниматься с ней любовью снова и снова и заставить поверить, что мы сможем быть вместе. Но сначала мне нужно было кое с чем разобраться.

Я оставил Оливию и поехал к дому Лии. Когда она открыла дверь, я уже знал, что слез не избежать. Мне понадобилось тридцать минут, чтобы разбить ей сердце. И мне тоже было больно. Она не заслужила того, чтобы с ней так поступили. Я сказал, что встретил кое-кого. Она не спросила кого, хотя, думаю, ей это было известно, когда неделю назад она начала следить за квартирой Оливии. Прежде, чем уйти, я поцеловал ее в лоб. Но не стал рассказывать про амнезию. Не хотел ранить ее еще больше.

Потом поехал к себе. Стоя под душем, я вспоминал нашу совместно проведенную неделю. Думал об апельсиновой роще, о том, какова она на вкус, о её коже, подобной холодному атласу. А вспомнив момент, когда впервые вошел в неё, когда её глаза широко распахнулись, а губы приоткрылись, был вынужден окатить себя холодной водой.

Она отдала мне всё, что скрывала до этого. Она стала другой. Но в то же время осталась прежней. Упрямой, дерзкой… полной лжи.