Вор (ЛП)

Рождество не важно для Лии. Она не ценит семью или традиции. Ей нравится возможность нарядить дочь в красивое платье и пойти на рождественские вечеринки. Все нормальные матери так делают. Это сезон показа своих детей и распития обезжиренного, алкогольного эгг-нога (Прим.: Эгг-ног — сладкий напиток на основе сырых куриных яиц и молока. Популярен в США, странах Южной и Центральной Америки, Европе. Является традиционным рождественским напитком).

Узнав, что она проведет Рождество со мной, я иду покупать подарки. Компанию мне составит Сара. Мы выпивали пару раз, и я рассказал ей все про Оливию, Лию и Эстеллу, поэтому, когда поступило предложение пойти со мной, она с радостью согласилась.

— Значит, никаких кукол, — замечает она, держа в руках Барби. Я качаю головой.

— Её мать покупает ей кукол. Их и так слишком много.

— Как насчет принадлежностей для рисования? Воспитывайте в ней художницу.

Я киваю.

— Идеально, её мать ненавидит, когда она грязная.

Мы направляемся к полке с товарами для творчества. Она кладет в тележку пластилин, краски, мольберт и цветные карандаши.

— Ну, расскажешь что-нибудь про Оливию?

— Ты можешь не начинать?

Она смеется и берет коробку с мелками.

— Чувак, да у вас просто мыльная опера. А мне хочется знать, что будет дальше.

Я останавливаюсь у вешалки с футболками, которые можно разрисовать.

— Давай возьмем это, ей понравится.

Она кивает в знак одобрения.

— Я не разговаривал с нашими общими друзьями. Она сказала оставить её в покое, что я и делаю. Насколько я знаю, она забеременела и, черт возьми, живет долго и счастливо.

Сара качает головой.

— Незаконченное дело — это паршиво.

— Наше дело окончено, — отвечаю я резче, чем рассчитывал. — Я живу в Лондоне. У меня есть дочь. Я счастлив. Так чертовски безумно счастлив.

Мы оба одновременно смеемся.

Я разговариваю с матерью за день до её прилета ко мне вместе со Стивом и Эстеллой. Она ведет себя странно. Когда я спрашиваю, что случилось, она путается в словах и говорит, что просто вся на нервах из-за праздников. Чувствую себя виноватым. Стив и мать откладывают свои планы, чтобы привезти Эстеллу ко мне. Я мог бы приехать домой, но пока не готов. Она повсюду: под каждым переплетенным деревом, в каждой машине на дороге. Однажды боль утихнет, и я смогу посмотреть на апельсин, не вспоминая о ней.

А, может, не смогу. Может, жизнь состоит из призраков прошлого.

Я покупаю елку и катаюсь по городу в поисках розовых рождественских украшений. Нахожу коробку крошечных пуантов и розовых свинок с закрученными серебряными хвостиками. Когда я хватаю два рулона серебряной и розовой фольги, продавец улыбается мне.

— У кого-то дочка…

Я киваю. Мне нравится, как это звучит.

Она указывает на коробку с розовыми фламинго и подмигивает. Ее я тоже беру.

Оставляю все в гостиной, чтобы, когда она приедет, мы смогли всё украсить вместе. Моя мать и Стив остановились в «Ритц Карлтоне» через несколько кварталов от нас. Думаю, позволить ли Эстелле самой решить, что у нас будет на праздничный ужин, хотя если она попросит суши или каре ягненка, я согласен и на это. На следующий день я приезжаю в аэропорт на час раньше, чтобы забрать их.

Я жду, сидя на краю ленты выдачи багажа, которая не используется. И беспокоюсь. Глядя на пустой проход, подумываю купить и выпить эспрессо. Не знаю, почему, но у меня странное чувство, от которого скручивает желудок.

Люди начинают выходить, поэтому я встаю и жду перед толпой, пытаясь разглядеть пучок маминых волос. Светлые волосы сложно будет пропустить. Брат однажды сказал мне, что помнит её с рыжими волосами, когда был ещё маленьким, но она упорно это отрицает. Я достаю телефон, чтобы проверить, нет ли пропущенных звонков или сообщений от неё, но ничего не нахожу. Она всегда пишет мне, когда прилетает. Мой желудок скручивает от боли. У меня очень странное ощущение. Что, если Лия сделала какую-нибудь глупость? От неё можно ждать чего угодно. Уже собираюсь набрать номер матери, как загорается экран телефона. На нем незнакомый номер.

— Алло?

— Калеб Дрэйк? — женский голос, тихий и с придыханием, словно она не хочет, чтобы её подслушали.

Меня бросает в дрожь. Вспоминаю последний раз, когда получал такой звонок.

— Меня зовут Кларибэль Васкез. Я консультант в Южном Медицинском центре Боки, — её голос обрывается, и я с бешено стучащим сердцем жду, когда она закончит фразу.

— Произошел несчастный случай, — объясняет она. — Ваши родители… ваша дочь. Они…

— Они живы?

Она замолкает. Такое чувство, что прошел час, десять часов. Почему она так тянет с ответом!

— Была авария. Полу…

— Эстелла? — спрашиваю я.

— Она в критическом состоянии. Ваши родители…

Не хочу, чтобы она продолжала. Я сажусь, но так как подо мной ничего нет, то сползаю по стене и падаю на пол, прикрыв лицо рукой. Я едва могу держать телефон: так сильно меня трясет.

— Её мать там?

— Нет, мы не смогли связаться с вашей бывшей женой.