Вор (ЛП)

Я киваю и направляюсь к двери. Хочу знать, какого черта её не было рядом, когда наша дочь чуть не лишилась жизни. Когда у тебя есть ребенок, нельзя просто уезжать из страны, не говоря никому ни слова. Она должна была очутиться здесь еще раньше меня. Почему бы ей просто не оставить номер моим родителям… я останавливаюсь. Может, она так и сделала. Они не в силах это подтвердить. Может, поэтому моя мать так странно разговаривала со мной. Или, может, она знала, с кем Лия уезжает из страны, и расстроилась. «Моя мать. Подумай об этом позже», — повторяю я себе, наверно, в тысячный раз за этот день. Я снова иду. За угол, в главный коридор, где расположена стойка медсестер. Звук клавиш… запах антисептика… я могу слышать приглушенные шаги и голоса, писк пейджера докторов. Вспоминаю о плаче, который слышал до этого, и думаю о том, что случилось с тем пациентом. Это были слезы страха, или горя, или сожаления? Прямо сейчас я могу плакать сразу из-за всего этого. Ищу глазами рыжие волосы, но не нахожу. Проведя рукой по шее, я встаю посреди коридора, не зная, куда идти. Чувствую себя оторванным от мира, словно проплываю где-то над моим телом, вместо того, чтобы быть внутри. Воздушный шар на веревочке. Так, наверное, выглядит утомление: всё размыто и приглушенно. Внезапно я решаю, что не хочу никого искать. Поворачиваюсь, чтобы вернуться в палату Эстеллы, и тогда вижу её. Мы стоим на расстоянии нескольких ярдов, оба замерли, глядя друг на друга, удивленные и в тоже время нет, что оказались в одном коридоре. Я чувствую, как лопнул шарик, и внезапно возвращаюсь в своё тело. Снова могу ясно мыслить. Звуки, запахи, цвета, всё становится четким. Я снова нахожусь в привычном состоянии.

— Оливия.

Она медленно направляется ко мне, но не останавливается в нескольких шагах, как я предполагал. А идет прямо в мои объятия и прижимается ко мне. Я держу её, уткнувшись лицом в её волосы. Откуда у такой крошечной женщины может быть столько силы, чтобы я восстановился, просто глядя на неё? Я вдыхаю её в себя, чувствую её в кончиках пальцев. Знаю, знаю, знаю, я спичка, а она бензин, и друг без друга мы просто два предмета, которые никак не реагируют.

— Это ты была в палате?

Она кивает.

— Медсестра сказала, что мать Эстеллы была там. Я искал ее рыжие волосы…

Она снова кивает.

— Она так решила, а я не стала её переубеждать. Сэм позвонил Кэмми, Кэмми позвонила мне, — объясняет она. — Я сразу же приехала, — а потом прикасается ладонями к моим щекам. — Давай вернемся и посидим с ней.

Я вдыхаю воздух, стараясь сдержать переполняющие эмоции: облегчение от того, что она здесь, страх за мою дочь и злость на себя. Мы идем к Эстелле и, не произнося ни слова, садимся рядом с ней.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Настоящее

Оливия остается со мной на три дня. Она кормит меня, приносит одежду и сидит с Эстеллой, пока я принимаю душ в маленькой ванной, прилегающей к палате. Я не спрашиваю, почему она приехала, или где её муж. Вместо этого отбрасываю все вопросы и позволяю нам быть вместе в худшие дни моей жизни. Помимо Лии, неизвестно где пропадает и мой брат Сэт. Когда я в последний раз общался со Стивом, тот упоминал, что брат собирался на глубоководную рыбалку. Интересно, смогла ли Кларибэль с ним связаться, и знает ли он о том, что наша мать и отчим мертвы? Затем на меня обрушивается вся странность этой ситуации. Лия и Сэт одновременно исчезли, а моя мать перед поездкой в Лондон с моей дочерью странно себя вела. Может, она узнала, что Лия и Сэт вместе? Я пытаюсь не думать об этом. Пусть делают, что хотят.

На второй день Оливия мягко напоминает мне о том, что пора заняться организацией похорон родителей. Поздним вечером я разговариваю по телефону с организатором похорон, когда входит Оливия, держа в руках два стаканчика с кофе. Она отказывается пить больничный кофе и совершает набеги в «Старбакс» на соседней улице дважды в день. Я беру у неё стаканчик, она садится напротив меня. Альберт — Требьла — организатор похорон задает какие-то вопросы, но я не могу сосредоточиться на его словах. Цветы, вероисповедание, уведомления по почте. Так много всего. Когда она замечает, что я не могу принять решение, то ставит стаканчик кофе на пол и забирает у меня телефон. Я слышу, что она говорит тоном, который обычно использует в зале суда.

— Где вы находитесь? Да, я буду у вас через сорок минут.

Она исчезает на три часа. А вернувшись, сообщает мне, что обо все позаботилась. Она приехала к тому моменту, когда Эстелла очнулась. Я днями смотрел на её веки, поэтому практически расплакался, когда увидел цвет зрачков дочери. Она хнычет и просится к мамочке. Я целую её в нос и говорю, что мамочка уже едет. У Лии возникли проблемы с рейсом из Таиланда. Мы поссорились по телефону. В последний раз, когда мы созванивались, у нее была пересадка в Нью-Йорке. Конечно же, она винит меня. Я тоже виню себя.