Вор понарошку

Вернувшись в Антибор, Кастор загрустил. Его больше не радовали прогулки на любимых мустангах. Он уже не носился вихрем по улицам, паля в воздух из «кольта» и перепрыгивая через крыши встречных автомашин. Теперь Кастор сидел дома, играл в компьютерные игры да осаждал Файрмена просьбами захватить его еще раз на Дикий Запад, если знаменитый путешественник опять отправится в те времена и в ту сторону. Однако Файрмену все было недосуг. Средств же, добытых на Диком Западе Кастором, для самостоятельного путешествия не хватало. Конечно, он мог бы продать свое ранчо и, как делали некоторые, отправиться жить на Запад молодых Соединенных Штатов Америки навсегда. Но, видимо, Кастор был не совсем уверен, что долго продержится там в полном здравии. Так что ему нужна была даже не элементарная услуга временной транслокации, а настоящий спейстаймшип. Но даже самые простые, не такие, как у Рута и Файрмена, стоили дорого.

Створка ворот, ведущих на территорию ранчо Кастора, была слегка приоткрыта. Рут отворил ее пошире и вошел внутрь, Файрмен шел следом. Их встретил бешеный лай черного Бинго, который, распознав близких знакомых хозяина, тут же замолк и удалился к себе в конуру. Но стоило им сделать несколько шагов по направлению к дому, как Бинго опять выскочил и с глухим ворчанием загородил дорогу.

— Вот черт! — выругался Рут, вернулся к воротам и набрал свой код. Однако верный Бинго продолжал стоять насмерть, а из дома никто не появлялся.

— Нету его, что ли? — раздраженно произнес Рут. — Ну-ка ты попробуй.

Файрмен тоже набрал свой код, но и ему никакого ответа не последовало.

— Скачет где-то, что ли? — предположил Рут.

— Не-а, — возразил Файрмен, указав в сторону загона, в котором паслись все шесть мустангов.

— Где же он? Оглох? — Рут рассердился. — Шлепнуть его пса, что ли? — мрачно произнес он, положив ладонь на рукоятку бластера.

— Не надо, — остановил друга Файрмен. Его вдруг посетило смутное и нехорошее предчувствие. — Не надо, поехали ко мне домой, Рут. Нужно кое-что проверить.

Глава V. ВЕРСИЯ ФАЙРМЕНА

Костя даже не расстроился, что получил двойки сразу по двум предметам: по химии и биологии. Ведь он прогулял уроки и вообще не знал, что было задано. «А чего волноваться, — думал он, — родителей все равно не вызовут, они в Америке, а до конца года я эти двойки исправлю».

Уроки он отсидел почти безучастно, лишь немного оживая на переменах — стучал среди луж футбольным мячом. На Машку в классе и при встречах во время перемен старался не смотреть: дурацкий сон, приснившийся позапрошлой ночью, веколыхнул в нем уже задремавшее было чувство. А может быть, это просто весна, как утверждала сегодня биологичка, упрекая класс за разговоры на уроке и повышенное настроение.

Он и сам себе удивлялся. Все по фигу, общаться ни с кем не хочется. Поймал его после уроков учитель «изо», Константин Ростиславович, и говорит:

— Что-то ты, тезка, давно не заглядываешь. Совсем живопись забросил?

Костя молчит.

— А зря. У тебя неплохо получалось, и дуб вы с Сашкой к Пушкинскому вечеру хороший отмалевали.

Костя опять молчит. Раньше ему нравилось, когда его Константин Ростиславович хвалил. А сейчас и это ему все равно. Тем более что и дуб тот к Пушкинскому вечеру, говоря по правде, Сашка Чернецов раскрасил в одиночку.

Что ж такое?.. С Димкой поссорился, Машка на него не смотрит, клуб скаутов закрылся. Разве к Лехе Вербову?.. Но у него компьютер старый, тройка, и все игры его Костей давно переиграны. Он еще немного попинал мячик с ребятами и уныло поплелся домой. Уроки, что ли, выучить?

…У деда были гости. Открыв дверь, Костя узнал доносившийся с кухни голос соседки по лестничной площадке, одинокой доброй старушки Элеоноры Витольдовны. Еще осенью Костя выгуливал по утрам и вечерам ее собачонку Руту, тоже особу весьма преклонного возраста. Но зимой старая псина простудилась да так уж больше и не оправилась. Элеонора Витольдовна осталась совсем одна.

«Как я», — подумал вдруг Костя. Он хотел незаметно прошмыгнуть в свою комнату, как до него донеслись слова деда, заставившие его замереть на месте.

— Вот я и говорю, Элеонора Витольдовна, — распалялся пожилой подводник, — все это суррогат, подмена ощущений, ничего хорошего в этом нет. А главное, главное, все это телевидение, видео и тому подобное убивает у них живое воображение. И больше всего — компьютер! Они не умеют мечтать — значит, и жить тоже не научатся.

— Вы так говорите, — мягко и с хрипотцой возразила соседка, — будто сами в детстве в кино не бегали и телевизор не смотрите.

— Я бегал, бегал, — согласился дед, — и телевизор смотрю. Но мне это только помогало мечтать, а потом воплощать мечты. В жизнь. Хотел плавать вокруг света и плавал. А в детстве мы играли в футбол, в хоккей, в войну…

— И они играют, — опять перебила Элеонора Витольдовна.

— На компьютере! — чуть ли не вскричал дед. — От наших игр было здоровье, а от этих — один геморрой!

— Фу, прекратите немедленно! — возмутилась чопорная соседка.

— Извините, но это правда. Вот у меня внук, на кого он похож?