Вор в ночи. Новые рассказы о Раффлсе

– Никуда, это был мой багаж – дорожная сумка, спортивное снаряжение для крикета и сумка, набитая разными мелочами, я их оставил в Юстоне, и один из нас должен принести их этим вечером.

– Я могу это сделать, – сказал я. – Но ты действительно проехал до Кру?

– Ты не получил мою записку? Я проделал весь путь до Кру, чтобы отправить тебе эти несколько строк, мой дорогой Банни! Бесполезно начинать что-то, если не учитывать все детали. Я хотел, чтобы ты показал все эмоции в банке. Кроме того, я сел в обратный поезд, отходящий от платформы через четыре минуты после того, как сошел на станцию. Я просто отправил свое письмо в Кру и сменил один поезд на другой.

– В два часа ночи!

– Ближе к трем, Банни. Когда я забрался в сундук, было уже около семи. Но даже в этом случае у меня было два часа, прежде чем ты должен был появиться.

– И подумать только, – пробормотал я, – как ловко ты меня обманул!

– С твоей помощью, – сказал Раффлс, смеясь. – Если бы ты проверил расписание поездов, то узнал бы, что утреннего поезда попросту нет, а ведь я и не говорил, что поеду утром. Но я хотел обмануть тебя, Банни, и признаю это… но это все было ради успеха! После этого я провел не самые приятные полчаса в своей жизни, пока меня транспортировали. У меня были с собой свеча, спички, и я много читал. В хранилище было вполне неплохо, пока не случился тот неприятный инцидент.

– Поделись со мной, дорогой друг!

– Для этого мне нужен еще один «Салливан»… спасибо… и еще одна спичка. Неприятный инцидент был в том, что мне послышались шаги снаружи, и в замке повернулся ключ! Я был занят взломом замка на одном из сундуков. Я едва успел погасить свечу и спрятаться за ним. К счастью, тот ящик оказался достаточно большим, чтобы меня не было видно, его содержимое я покажу чуть позже, там были драгоценные камни. И все-таки пасхальные праздники прошли для нас довольно удачно, я даже не мечтал о подобном улове.

Его слова напомнили мне о газете «Пэлл Мэлл», которую я читал в бане и которая лежала сейчас в моем кармане. Я выудил ее, бумага уже сморщилась и раздулась от жара, и передал Раффлсу, указывая большим пальцем на статью об ограблении.

– Восхитительно! – сказал он, прочитав ее. – Грабителей было больше одного, да еще и проникли они через угольный подвал! Я оставил там достаточно свечного сала, чтобы эти плиты как следует прокоптились. Но если рассуждать здраво, то ясно, что через тот ход, Банни, не пролез бы и восьмилетний мальчишка. Пусть они продолжают разрабатывать эту теорию в Скотланд-Ярде!

– А как насчет того парня, которого ты ударил? – спросил я. – Это совсем на тебя не похоже, Раффлс.

Раффлс задумчиво пускал кольца дыма, лежа на диване, его черные волосы разметались по подушке, от света, падавшего на него, черты лица заострились.

– Я знаю, Банни, – начал он с сожалением. – Но такие вещи, как любой поэт скажет, действительно неизбежны. Мне потребовалось пару часов, чтобы выбраться из хранилища. Третий час я посвятил безобидной имитации того, что кто-то забрался через подвал, и вдруг услышал шаги. Некоторые из нас, возможно, даже убили бы сторожа, другие залезли бы в какой-нибудь угол, из которого не было бы пути отступления. Я оставил свою свечу там, где она была, подкрался к бедолаге, прислонился к стене и ударил его, когда он проходил мимо. Признаю, что это был подлый удар, но тот факт, что пострадавший уже рассказал о произошедшем, свидетельствует, что я сознательно не вложил в него много сил.

Он осушил свой бокал и покачал головой, когда я подошел к нему с графином. Раффлс показал мне фляжку, которую носил в кармане. Она была все еще почти полной, и я понял, что он мог быть наедине с этой самой фляжкой все праздники. На Пасху или в другой праздник, если бы я подвел его, ему бы пришлось пойти на все, чтобы выбраться оттуда. Но риск был огромным, и я с радостью почувствовал, что все сделал верно.

Что касается трофеев, обнаруженных Раффлсом в хранилище моего банка на Пасху – без восторгов или чрезмерных подробностей могу сказать, что их ценность была достаточной для того, чтобы я присоединился к Раффлсу во время его отсроченных каникул в Шотландии. Более того, полученная сумма позволила ему регулярно играть в крикет за «Мидлсекс» все следующее лето, за это время он сыграл больше, чем за несколько прошлых сезонов. В общем, его затея оправдала себя в моих глазах, несмотря на излишнюю (но неизменную) секретность, которую я так не любил. Даже сейчас, вспоминая об этом, я восхищаюсь его находчивостью; мой единственный упрек ему касался фантомного Кроушая.

– Ты позволил мне думать, что он вновь нацелился на нас, – сказал я. – Но я так понимаю, что ты даже не слышал о нем с того самого дня, когда он сбежал через твое окно.

– Я даже не думал о нем, Банни, пока ты не пришел ко мне и не вложил эту мысль в мою голову своими словами. Моя цель заключалась в том, чтобы ты искренне беспокоился за мои тарелки.

– Конечно, я понял это, – возразил я. – Но мне кажется, что ты слишком вошел в роль. Зачем было писать столь очевидную ложь об этом мерзавце?