Ворчание из могилы

Предлагаемый контракт меня приятно удовлетворил. Но я хотел бы внести одно изменение. Я не хочу получать половину суммы после подписания, половину после утверждения рукописи. Они должны задержать все авансовые выплаты до тех пор, пока я не представлю им одобренную рукопись. Было бы несправедливо требовать от них вложить 1500$ в историю, которая может оказаться непригодной для печати. Даже если это общепринятая практика, и так делают многие авторы – мне всё равно. Я не согласен с гильдией по этому вопросу и считаю, что это – жлобский обычай, от которого писатели должны воздержаться, если они хотят, чтобы к ним относились как к деловым людям, а не как к детям.

Пожалуйста, передайте мою тёплую благодарность м-ру Кэди за его беспокойство и заботу. Должно быть, он превосходный человек – я с нетерпением жду, что когда-нибудь с ним встречусь.

31 октября 1960: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Я обдумал предложенные Вами изменения в «Человеке с Марса». Я понимаю Вашу точку зрения в каждом случае и не возражаю против внесения изменений… но мне кажется, что лучше оставить всё в нынешнем виде и не трогать текст, пока я не начну вносить в него исправления и сокращать под конкретные требования какого-то конкретного издателя. Если я займусь этим для «Putnam», то чудовищный труд по удовлетворению требований м-ра Кэди автоматически включит в себя все правки, которые Вы упоминаете. Фактически большая часть книги будет изменена до неузнаваемости.

Но я всё ещё питаю слабую надежду, что какой-нибудь издатель рискнёт с ней без таких радикальных изменений и сокращений.

4 декабря 1960: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

Лертон, думаю, я ещё не говорил Вам, какую замечательную, на мой взгляд, работу Вы проделали при размещении этой рукописи. Я писал эту вещь, осознанно не оглядываясь на рынок. Двадцать лет я одним глазом косился на рынок, а другим на рукопись в своей машинке (так было всегда, даже когда я не соглашался с редакторами или продюсерами). Но я знал, что мне никуда не деться от лёгкой халтурной работёнки, ориентированной на рынок, пока я не освобожусь и не начну игнорировать рынок… и мне хотелось написать хотя бы одну историю, в которой я смогу говорить то, что думаю, не обращая внимания на объёмы, табу и прочие ограничения.

Когда я закончил эту вещь и перечитал её, я понял, что её никогда в жизни никуда не продать, и Джинни со мной согласилась. Но Вы сделали это. Спасибо.

Если на этот раз всё получится, я могу попытаться написать ещё несколько независимых историй. Если будет провал, я, возможно, вернусь к вещам, которые умею пристраивать на рынок.

27 января 1961: Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму

…я говорил Вам примерно неделю назад, что сделал основные сокращения в «Человеке с Марса»? Тем временем команда школьниц пересчитала слова в рукописи, слово за словом, и просуммировала результаты на арифмометре. Сейчас в рукописи 160 083 слова – и я испытываю соблазн допечатать эти лишние восемьдесят три слова на почтовую открытку…

Я немного разочарован, потому что по моим ощущениям от хода работ я должен был закончить где-то в районе 155 000 слов, и тогда я мог бы попытаться отжать ещё 5000 слов или чуть меньше и достичь назначенных «Putnam» 150 000. Я знаю, такой результат им понравился бы гораздо больше. Но я не вижу никакой возможности его добиться. Сейчас текст настолько плотный, что больше из него не выжать ни капли, и я не смогу его утрамбовать ещё больше без полной переделки и переписывания. Я переписал и решительно сократил среднюю часть, где м-р Майнтон почувствовал снижение темпа, и я сократил там каждое слово, каждое предложение, каждый абзац, которые оставил бы в начале и окончании. Из-за того, что местами были вырезаны слишком большие куски, стиль стал скорее «телеграфным», несколько отрывистым – и мне пришлось очень ловко использовать несколько тысяч слов для «смазки» слов, введённых в текст, чтобы сделать стиль более изящным и удобочитаемым.

Правда в том, что эта книга является самой сложной историей, которую я когда-либо писал, полная биография от рождения до смерти, с самым сложным сюжетом и с наибольшим числом полностью прописанных персонажей. Об этом нужно рассказывать в объёмах Энтони Адверса (который занимал 575 000 слов!): я удивлен, что мне удалось ужать её до 160 000.