Ворчуны спять влипли!

— А сколько стоит одна попытка? — спросил он у дамы, с макушки до пят одетой в костюм пчеловода — у неё на голове даже была круглая шляпа с защитной сеткой, похожей на вуаль.

Дама нервно оглядела мистера Ворчуна сквозь вуаль. Она видела его впервые, но была о нём наслышана, а с перебинтованным носом он казался ещё более… э-э-э… как бы сказать… странным.

Она назвала ему цену. Мистер Ворчун поворчал и вытащил маленький женский кошелек из кармана штанов. Впрочем, я немного напутал: сам кошелёк был нормального размера, просто женщина, которой он принадлежал — миссис Дыщ, — не отличалась высоким ростом. Мистер Ворчун позаимствовал её кошелёк, не озаботившись тем, чтобы спросить разрешение.

Он вынул горсть монет и, не пересчитывая, высыпал их в руку дамы, облачённую в пчеловодческую перчатку.

— Шесть попыток, — произнёс он. А потом склонился к улью, прижавшись носом к стеклянной крышке, и стал напряжённо всматриваться внутрь.

— Как их много! И не сосчитаешь! — проворчал он; от его дыхания стекло сразу запотело. — Так нечестно!

— У всех равные шансы на победу, — сказала дама-пчеловод.

— Надо посмотреть поближе! — заявил мистер Ворчун, и не успела дама сказать: «Вы что, с ума сошли?!» — как он снял с улья крышку.

— Стойте! — воскликнула дама и бросилась к нему отнимать крышку.

Это так разозлило мистера Ворчуна, что он пнул улей. К шуму самолётов, паривших в воздухе, добавился громкий гул: это жужжала огромная стая пчёл, разъярившихся ЕЩЁ СИЛЬНЕЕ, чем мистер Ворчун… К нему-то они и ринулись.

Мистер Ворчун понёсся вокруг палаток, словно шарик в автомате для пинбола, а пчёлы во весь дух погнались за ним. Он пробежа-а-а-ал мимо мистера Губы, который жонглировал перед публикой в количестве одного человека — мальчика лет пяти-шести, потому что остальные посетители бросились смотреть на захватывающие виражи Альфонсо Табба. А мальчик остался.

Он зачарованно наблюдал, как мистер Губа жонглирует зажжёнными факелами.

Один из этих факелов и выхватил у остолбеневшего клоуна мистер Ворчун, пробегая мимо. Пчёлы не отставали от него ни на метр, а мистер Ворчун слышал, что они не любят дым, так что идея поразмахивать горящим факелом показалась ему гениальной.

Он и так помахал факелом, и эдак. Он нарисовал в воздухе восьмёрку. Даже попытался нарисовать девятку. Сказать по правде, он размахивал факелом во все стороны, причём не замедляя бега. Но пчёлы не отставали.

Сама идея отгонять пчёл факелом была бы неплохой, не протиснись мистер Ворчун в дырку в заборе. Забор отгораживал ярмарку от того участка поля, где в конце дня организаторы хотели устроить шоу фейерверков (поле находилось в отдалении от ярмарки, и именно оно служило самолётам зелёной взлётной полосой).

Факел зацепился за одну из верёвок, натянутых по центру поля, выпал из рук мистера Ворчуна и упал на кучу ракет для фейерверков. Когда пчёлы нагнали мистера Ворчуна, факел мистера Губы уже успел поджечь несколько ракет — и фейерверки ожили… К сожалению, среди них был экспериментальный образец нового фейерверка, который пока отсутствовал на официальном рынке. Назывался он «Шарм-5».

Обычно фейерверки взрываются не так уж высоко от земли, а вот «Шарм-5» подлетел аж метров на двести, но и на этом не остановился… А что в итоге? БА-БАХ! (Да, тот самый БА-БАХ, который произошёл на странице 159.)

Глава девятая С небес на землю!

Как ни странно, но Лучику уже доводилось наблюдать падение самолётов. Хотел было написать «падение самолётов на землю», но дело в том, что на памяти Лучика последний падающий самолёт рухнул в море, а не на землю. Да и вообще, было одно существенное различие: теперь Лучик наблюдал за происходящим из кабины.

Но он хотя бы успел пристегнуться. Когда он в первый раз чуть не вывалился из самолёта — в тот момент доктор Табб резко повернул биплан, выводя в небе очередную букву, — и яблоко в карамели полетело спиралью вниз, Лучик схватился за ремень и пристегнулся. Он крепко зажмурился — во-первых, от страха, а во-вторых, чтобы защитить глаза от сильных порывов ветра. Альфонсо Табб и лётком Рыбер носили модные летные очки не только для красоты.

Так почему же синий самолёт стремительно падал? Дело в том, что Альфонсо только что закончил писать слова на небе и теперь выводил вокруг них рамочку в форме сердечка. А лётком Рыбер в своём самолёте с транспарантом, на котором значилось: «Не глупи, бельишко нежное купи!», тем временем начал терять высоту — так говорят про самолёты, которые быстро снижаются.

Большинство фейерверков взорвалось и превратилось в дождь разноцветных огней довольно далеко от обоих самолётов. А вот огромный фейерверк «Шарм-5», упрямо летевший вверх, врезался в самолёт лёткома Рыбера.

У фейерверка «Шарм-5» была большая, под завязку набитая порохом гильза, и, к счастью и/или к сожалению, она угодила прямо в пропеллер. Пропеллер, конечно, сломался. Мало того, несколько искорок от фейерверка попали в кабину и подожгли лёткому Рыберу пилотные штаны.