Воришка Мартин

— Да, через посредника.

— Что за новость, война окончилась? Выкладывай, у меня мало времени.

Натаниэль уселся было в кресло, но ему показалось низко. Пристроился на подлокотнике, поднялся, стал перебирать книги на столе. Выглянул на улицу через щель в темных шторах светомаскировки.

— Я решил идти на флот.

— Ты?!

Он кивнул, продолжая смотреть в окно.

— Если, конечно, меня возьмут. Летать я не умею, да и в пехоте пользы от меня мало.

— Ты что, дурак? Или тебя призывают?

— Да нет пока.

— Я думал, ты против войны.

— Так и есть.

— Стало быть, пацифист. Тогда почему?

— Не знаю. Правда, не знаю. Можно думать и так, и этак, однако, в конце концов, ответственность выбора — слишком тяжелый груз для одного человека. Я должен идти.

— Ты уже решил?

— Мэри со мной согласна.

— Мэри Лавелл? Она-то тут при чем?

— Это и есть новость.

Натаниэль повернулся с книгой в руке. Подошел к камину, взглянул на кресло, потом вспомнил о книге и положил ее на стол. Придвинул к себе стул и примостился на краешке.

— Помнишь, что я говорил вчера вечером после спектакля? Про то, что наши жизни тянутся вспять к самым корням времени, через всю историю.

— А я сказал, что ты, наверное, когда-то был Клеопатрой.

Нат снова задумался.

— Не думаю. Не настолько знаменитым.

— Ну, тогда Генрихом Восьмым. Это и есть новость?

— Мы все время натыкаемся на знаки. Они как вспышки откровения… это дано свыше. И когда… — Длинные руки раздвинулись в стороны, словно поддерживали стремительно растущую голову. — Когда встречаешь кого-нибудь, сразу чувствуется, если в тайном прошлом он был с тобой связан. Тебе не кажется? Вот ты и я, например. Помнишь?

— Вечно ты фантазируешь.

Натаниэль кивнул.

— Бывает. И все-таки мы связаны друг с другом. А помнишь, как ты познакомил меня с Мэри? Все трое сразу отреагировали. Это как вспышка или удар, а потом сразу уверенность: «Я уже знал тебя».

— О чем ты, черт побери?

— Она тоже почувствовала, сама сказала. Ты знаешь, она такая умная! А теперь мы оба уверены. Все это, конечно, предначертано свыше, но мы все равно благодарны тебе за то, что ты нас познакомил.

— Тебя с Мэри Лавелл?

— Конечно, все это непросто, мы все продумали, и вместе, и порознь…

Комната расплывалась перед глазами. Казалось, голова Ната пульсирует, меняя размеры.

— Знаешь, Крис, я буду страшно рад, если ты согласишься быть шафером у нас на свадьбе.

— Так вы собираетесь пожениться? Вы с…

— Да, это и есть моя новость.

— Но… это невозможно!

Голос отдался в ушах болезненным звоном, он увидел, что стоит. Нат, не замечая, смотрел в огонь камина.

— Я понимаю, это неожиданно, но мы все взвесили. А теперь я иду служить на флот. Она такая славная, такая храбрая… Да и ты, Крис, наверняка придешь к такому решению.

Он застыл, глядя сверху вниз на взъерошенную черноволосую голову, и понимал все более ясно силу обстоятельств и неотвратимость принятого не им решения. Наступил момент, когда жрут его самого. Кровь бросилась в лицо, в памяти, как фотоснимки из упавшей стопки, рассыпались картинки. Мэри в лодке, поправляющая юбку. Мэри идет в церковь, источая холодную надменность всей своей осанкой и походкой. Мэри сопротивляется, смыкая коленки над драгоценной девственностью, одергивая твидовую юбку и отбиваясь…

— Я закричу!

Нат взглянул на него, удивленно приоткрыв рот.

— Я не валяю дурака, поверь. Ты не волнуйся…

Фотоснимки исчезли.

— Извини, я сам не понял, что у меня вырвалось… это из какой-то пьесы.

С робкой улыбкой Нат развел руками.

— Со звездами не спорят.

— Особенно если они согласны с твоими желаниями.

Подумав, Нат слегка покраснел и серьезно кивнул.

— Есть такая опасность.

— Будь осторожней, Нат.

Как он будет осторожней, если не знает, откуда ждать опасности? Станет держаться подальше от меня? Или вместе с нею удалится от центра моей тьмы?

— Когда меня здесь не будет, присмотри за ней, Крис.

Что-то на самом деле есть в звездах… а может, нелепый порыв вырвал из меня слова вопреки моей воле?

— Будь осторожен… особенно со мной.

— Крис!

Потому что я люблю тебя, болван, и в то же время ненавижу. Да, теперь ненавижу!

— Ладно, Нат, не обращай внимания.

— Все равно не понимаю.

Порыв иссяк, растоптан, отброшен.

— Я тоже иду во флот.

— А как же театр?

Растоптан ненавистью и расчетом.

— Не у тебя одного есть высокие чувства.

— Дорогой мой! — Нат с восторгом вскочил на ноги. — Может, попадем на один корабль.

Мрачно, предчувствуя избранный путь:

— Уверен, что так и будет. Так говорят звезды.

Нат серьезно кивнул.

— Мы принадлежим к одной стихии. Наш знак — вода.

— Воды… Воды…

Одежда стягивала сырыми узлами. Он выволок тело на солнце и прилег, распластанный, как водоросли на скале. Вцепился непослушными пальцами в застежки бушлата, провожая глазами разлетевшуюся колоду фотоснимков. Скинув бушлат, он стал срывать с себя все остальное. В одних трусах и нижней рубахе пополз по камням сначала к выбоине с водой, а затем взобрался наверх по Хай-стрит и свалился без сил возле Гнома.

— Если я не брежу, то от одежды валит пар. Это пот.

Он прислонился спиной к Гному.

— Держись, ты умный.