Ворюга в клеточку

– Издалека начинай, – посоветовал Алешка со знанием дела. – С чего-нибудь совсем постороннего. А я тебе потом тайный знак подам. Ногой.

Когда мы все собрались на ужин за кухонным столом, я начал издалека. И ничего умнее не придумал:

– Пап, мы решили собаку завести.

Алешка незаметно показал мне большой палец и подмигнул.

– Кто это мы? – уточнил папа.

– Мама, например, – невинно продолжил я, зная, что мамино мнение для папы – решающее.

– С чего ты взял? – удивилась мама. – Супердень какая-то. Ой, простите!

– Ты ж сама сказала: «Какая прелесть!» – поддержал меня Алешка.

– Когда? – еще больше удивилась мама. – Что-то не помню.

– Когда-когда? В прошлом году. Когда с Ленкиным Нордом познакомилась.

– А в позапрошлом году мы с вашей мамой в цирке были, – зачем-то вспомнил папа.

– Ну и что?

– А то! Когда там верблюд через барьеры прыгал, мама тоже сказала: «Какая прелесть!»

– А при чем здесь верблюд? – прикинулись мы дурачками. Хотя, конечно, прекрасно поняли, что папа имел в виду.

– А при чем здесь собака? – логично завершил он. И окончательно закрыл вопрос: – Знаю я этих собак. И своих детей знаю тоже. Собака будет ваша, а кормить ее и лужи за ней подтирать будет мама…

– А гулять – папа, – поспешила мама на всякий случай.

Тут Алешка мне подал знак. Но не очень удачно. Мама ойкнула и сказала ему:

– Что ты ногами болтаешь?

– Ну, пап, – начал я, – раз не хочешь собаку, тогда помоги хорошему человеку.

Папа рассмеялся. Каким-то своим мыслям. И сказал:

– Жаль все-таки, что я в позапрошлом году верблюда не купил.

– Пап, это не смешно. Твоя милиция арестовала хорошего, честного человека. Очень полезного для общества. Ты бы разобрался.

– А за что его задержали? Вам известно?

– Да за ерунду! – не выдержал Алешка. – Золото, бриллианты… Мелочь всякая.

– Мне бы такую мелочь, – вздохнула мама.

– Да он тебе сколько хочешь натаскает! – пообещал Алешка. – Когда его отпустят.

Тут я понял, что разговор принял опасное направление.

– Он не виноват, – поспешил я. – Он ошибся. Он ученый.

– Он самолет строит! – поддержал меня Алешка. – Чтобы летать.

– Я все понял, – сказал папа. – Летающий самолет. Золото-бриллианты. Полезный ученый. Как его фамилия?

– Акимов!

– Акимов… Акимов… А! Вспомнил! Зажигалка с «Гаудеамусом». Ладно, я завтра наведу справки. Узнаю, что там за история с бриллиантовым золотом. И ученым самолетом.

– А как дела с клетчатой совой?

– Вот этого не знаю. Мне поручили срочное дело. Я завтра вылетаю в Германию.

– А там-то что случилось? – спросила мама.

– Там как раз ничего. Это у нас обокрали одного крупного бизнесмена. Похитили ценную картину. И, кажется, не одну.

– Ничего, – успокоил его Алешка. – Он себе новую купит. И не одну.

– Такую не купит, – сказал папа. – Это подлинник Айвазовского. По сведениям Интерпола, картину уже вывезли за границу и спрятали в Германии.

– Айвазовский очень расстроился? – с сочувствием спросил Алешка. – За свой подлинник.

Папа улыбнулся, мама захохотала.

– Так что дело клетчатой совы откладывается. Тем более что все похищенное каким-то таинственным образом возвращено потерпевшим.

– А они чего говорят? – невинно спросил Алешка. Так невинно, что у папы в глазах засветилось подозрение.

– Ничего не говорят. Какой-то добрый человек принес. Пожелавший остаться неизвестным.

– Соглашайся, отец, – посоветовала мама. – Ты им про ученого узнаешь, а они твою комнату поклеят.

– Только не вверх тормашками, – поставил папа условие.

– Как получится, – проворчал Алешка. Нас, конечно, эти обои совершенно не радовали. И он тут же вполголоса поправился: – Как у Ленки получится.

А у меня в голове почему-то засела мысль о картине Айвазовского. Где-то совсем недавно мелькнула передо мной фамилия этого великого художника…

На следующий день папа позвонил из Шереметьева.

– Дима, передай Алешке, что наша милиция никакого гражданина Акимова Владимира Ивановича не задерживала.

– Так я и знал, – Алешка горестно покачал головой, услышав это сообщение. – Его похитили.

Глава XII Кто они?

– Как хорошо! – мечтательно пропел Алешка и повалился на тахту.

Я за него испугался. Подумал, что его детская ранимая психика не выдержала таких суровых испытаний.

Но я напрасно испугался.

– Как хорошо! – он раскинул руки, будто хотел обнять весь мир. – Дим, у нас карантин! У нас столько времени! Мы с тобой все успеем. Мы с тобой разоблачим гадину Земана. Мы найдем нашего Акимова, а его похитителей посадим вот в этот аквариум и будем кормить этими мерзкими улитками. Пусть все эти гады каждую ночь грызут ракушки, пока не подавятся.

Я немного расслабился, а под конец Алешкиной речи мне стало страшно. Столько праведного гнева звучало в его словах. Не завидую я ни Земану, ни тем более негодяям, укравшим великого ученого Акимова.

– А потом, Дим, мы сядем на махолет имени Карлсона и как замашем крыльями!..

Тут дверь в нашу комнату распахнулась, и на пороге появилась мама с рулонами обоев в охапке. Она свалила их на мою тахту и сказала:

– Это ваш сыновий долг! До приезда отца поклеите его кабинет. Он будет очень рад. Только не перепутайте верх и низ.