Ворлок из Гардарики

Примерно на полпути к мысу Конской Головы, как окрестил его для себя Вратко, «Жрущий ветер» вырвался вперед. Где датчане нашли новые весла? Впрочем, с них станется и ограбить кого-нибудь, лишь бы спастись от позора.

Норвежцы гребли легко и с удовольствием. Будто пытались в работе забыть недавний ужас. Сигурд сказал, что накилеви пожирает одиноких путников, которых ловит вблизи морского берега, а иногда, озверев от голода, подбирается к человеческому жилью. Но чтобы напасть на дреки, полный вооруженных воинов? Такого раньше не случалось. Что-то недоброе творится в мире, если даже чудища морские привычки менять начинают. Чары наводят, в стаи сбиваются… Ох, недоброе…

Вратко размышлял, глядя на приближающийся берег. По мере того, как рассеивался туман, невидимые раньше за его пеленой проступали пологие холмы, поросшие зеленым вереском. Они сбегали к пенному прибою желтоватыми ступеньками скал. А над холмами вставало стеной пронзительной синевы небо. Если бы кто-то рассказал новгородцу, что свод небесный может быть такого чистого, яркого, неповторимого цвета, он решил бы, что ему врут. Нагло и бессовестно.

Но когда дреки обогнул мыс, все мысли вылетели у парня из головы.

Он увидел бухту и серо-желтый берег, на котором отдыхали, словно диковинные морские звери, не меньше сотни кораблей. Длинные, украшенные на штевнях головами чудовищ, они сложили весла, будто стрекозы крылья.

– Сила! – усмехнулся Хродгейр.

– Не сила, а силища! – восхищенно проговорил Сигурд.

«Это точно, – подумал Вратко. – Достанет ли у саксов духа, чтобы противостоять такому войску?»

«Слейпнир» осторожно приблизился к берегу.

Викинги выбрались на песок. Со всех сторон к ним набежали бородатые, одетые в кожаные куртки норвежцы. Многие из них приветствовали дружинников Черного Скальда, как старых друзей и соратников. Словен неловко чувствовал себя среди гогочущих северян. Речь их он понимал хорошо, но привыкнуть, что старого друга после долгой разлуки нужно хорошенько стукнуть кулаком по спине, до сих пор не мог. Зато он с наслаждением ступил на твердую землю. Вдохнул запахи, хоть немного отличающиеся от аромата моря и корабля.

Холодный ветер Оркнейских островов ерошил волосы, но солнце припекало, даром что Вратко забрался далеко на север.

Как же приятно растянуться на пригорке, на упругой короткой траве, раскинуть руки и смотреть в небо, угадывая в очертаниях облаков давно знакомых зверей. Вот лось бежит, размашисто выбрасывая широкие копыта, а вот теленок набычился, пытается напугать крошечными рожками. Вот тетерев присел на ветку, сложив хвост, а вот хищная птица – орел или ястреб – раскинула крылья и парит в вышине. Впрочем, птиц в небе и без того хватало. Чайки вились над заливом в надежде поживиться чем-нибудь от котла дружинников, которых собралось под знамена Харальда Сурового никак не меньше пяти тысяч. Это Вратко прикинул приблизительно, на глаз, по числу сгрудившихся кораблей. Если на каждом из них хирдманов не меньше, чем у Хродгейра, то сила получается внушительная. Возможно, у английского короля Гарольда Годвинссона войско и побольше, но всем известно: викинги – бойцы страшные и опасные, что на суше, что на море…

– У нас сведущие люди говорят… – лениво пробормотал Олаф, щурясь под лучами солнца. – Говорят люди, что чайки – это души погибших в волнах людей.

– Может быть, может быть… – поддержал его Сигурд. – Те, кто утонул.

– Почему? – удивился Вратко.

– Потому, что те, кто погиб с оружием в руках, попадают в Вальхаллу, – терпеливо пояснил Сигурд.

– А христиане по-другому учат. – Парень решил блеснуть знаниями. – К нам священник из Киева приехал. Грек. Ребятню собирал, о Боге рассказывал. Ну, меня тятя тоже посылал слушать… Говорит, пригодится в жизни.

– Э-э, погоди, Подарок, а ты крещеный ли? – подал голос Асмунд.

– А то? Мы все крещеные! – горячо ответил Вратко.

– А у вас что, сперва крестят, а после про Бога рассказывают? – с хитрецой поинтересовался викинг.

– Конечно! Крестят-то младенцев несмышленых. Это деда моего, Третьяка, взрослым крестили, когда князь Владимир приказал всех в греческую веру перевести.

– Младенцев! – передразнил Сигурд. – Князь приказал! Я думаю, мужчина должен сам выбирать себе веру. Как меч. Когда Олаф Толстый хотел нас всех окрестить, дело Стикластадиром закончилось.

– Новгородцы тоже не сразу голову перед Владимиром и греками склонили! – Вратко приподнялся на локте. – Много крови пролилось. Люди крепко за веру пращуров держались! – И добавил упавшим голосом: – Только сейчас ее уж и не вспоминают. Почти никто не вспоминает…

– То-то и оно… – начал было Асмунд, но Олаф перебил его.

– А скажи, Подарок, ты, когда накилеви увидал, какого бога вспомнил? Кому первому помолился?

– Признаться, – вздохнул словен, – я ни о каких богах не подумал…

– Вот и выходишь ты, паря, самый что ни на есть безбожник! – заржал Сигурд. – Колдун! Правильно Лосси на тебя говорит!