Ворлок из Гардарики

– В Зундском проливе нас застала буря. Я направил «Жрущий ветер» во фьорд Жадного Хевдинга. Все знают: когда есть где спрятаться, глупо бороться с волнами…

Лосси говорил спокойно и обстоятельно. Чувствовалось, что он готовился давно. Быть может, задумал пожаловаться на Хродгейра еще тогда, поддавшись обиде. Но Вратко не слушал его. Он смотрел только на отца Бернара, буравил его взглядом не хуже, чем Один скалу в поисках меда поэзии. Монах его не замечал. Скорее всего, и помыслить не мог, что стоящий в толпе викингов паренек – тот самый сын убитого магдебуржцем Дитером новгородского купца, уцелевший в волнах Варяжского моря.

– Весла моего корабля, отличные ясеневые весла, треснули, будто трухлявая осина! Все знают, скальды не чужды колдовства. Чем, как не колдовством, можно объяснить сломанные весла?

Ярлы за спиной короля Харальда переглянулись. О чем они подумали? Соглашались со словами датчанина или посчитали их глупой выдумкой?

– Хродгейр отказался признать свою вину. Но кто, кроме скальда, все знают, мог прочесть нид? Чьи слова еще обладают силой?

– Лестно ты отзываешься о скальдах, Лосси-датчанин! – с ухмылкой проговорил викинг, затерявшийся в свите Харальда. Одутловатое лицо, темная щетина на подбородке и куртка, густо покрытая пятнами, в которых угадывалась и жирная еда, и вино с пивом, делали его похожим на лавочника или небогатого купца. – Я начинаю гордиться тем, что я тоже скальд.

Конунг глянул на него и улыбнулся. Не сдержали усмешек и ярлы.

– Это – Халли Челнок,[40] – зашептал Сигурд в ухо словена. – Язык его такой же острый, как наши мечи. Его еще называют Халли Каша.

– Тогда, в первый раз, я подумал, что ошибся, – продолжал, нисколько не смутившись, Лосси. – Все знают, Хродгейр – достойный воин, прославившийся честностью и справедливостью, и всем известный скальд. Но когда на мой дреки у Лошадиного острова напали накилеви…

Торольв, епископ Бирсейский, размашисто перекрестился, а Бернар, удивленно вскинув бровь, что-то зашептал ему на ухо. Остальные восприняли упоминание морского чудовища спокойно. Наверное, слыхали о нем не раз.

– Мы готовились дать отпор нечисти честной сталью и молитвой! Но тут из тумана появился «Слейпнир» Черного Скальда…

– Ага… Молились они… – язвительно заметил Сигурд. – Штаны они обмочили, а о молитве никто и не вспомнил.

– Тогда я понял, кто колдует на корабле Хродгейра. Это его ученик, мальчишка, вон он стоит! – Палец Лосси указал в сторону Вратко. – Гуннар держит его. Наверное, чтобы не начал творить заклятия прямо здесь!

Новгородец почувствовал на себе любопытные взгляды. Разные – подозрительные, оценивающие и даже сочувствующие.

– Я требую виру десять марок серебра! – громче, чем раньше, проговорил датчанин. – За ущерб моему кораблю, за скверну, нанесенную колдовством мне и моим людям. Половину серебра я хотел бы пожертвовать церкви в Бирсее, чтобы монахи помогли нам молитвами. Я и мои люди должны очиститься от скверны. Я все сказал.

Точильный Камень поклонился конунгу, ярлам и церковникам, бросил косой взгляд на Хродгейра.

Торфинн помолчал, обдумывая услышанное. После сказал:

– Что может сказать Хродгейр, прозванный Черным Скальдом, в ответ на предъявленное обвинение?

– Мой конунг. Почтенные ярлы. – Скальд начал с поклона. Слова он ронял размеренно и веско, не повышая голоса. – Я не могу отрицать: все, что сказал Лосси-датчанин, правда. Он не исказил событий и не солгал. Все зависит от того, что увидеть за этой правдой. Наши корабли состязались в скорости у залива Жадного Хевдинга. И если весла «Жрущего ветер» не выдержали, в чем моя вина? Разве я выбирал дерево для них? Разве я тесал и строгал их? Разве я приказывал хирдманам налегать на них? У Лосси-датчанина нет доказательств, что кто-то из моей дружины ворожил. Часто люди в горячке, вызванной радостью битвы или азартом состязания, выкрикивают друг другу в лицо оскорбления и пожелания несчастий. Повод ли это, чтобы признать их вину на суде?

Вратко следил за отцом Бернаром. Монах поджал губы, показывая презрение к болтовне человека, которого уже записал в язычники и чародеи. Харальд Суровый подпер подбородок кулаком и слушал внимательно, не перебивая. Свита тихонько переговаривалась. На лице Халли Челнока зрела новая улыбка – что-то исландец задумал?

– Когда в тумане, окутавшем побережье Лошадиного острова, – рассказывал дальше Хродгейр, – мы наткнулись на дреки датчан, то очень удивились. Видно, недоброе творится в нашем мире. Чем прогневили мы Господа, если накилеви начали сбиваться в стаи?

Епископ вновь перекрестился и сплюнул с брезгливым выражением лица.