Ворлок из Гардарики

— Кому девка, а кому и королевна! — со смешком отвечал Скафти. — Тащим к монаху и хевдингу. Они решат.

— А этого?

— Дорежь…

«Вот и все, — подумал Вратко. — И помолиться не успею»…

Тщетно пытаясь преодолеть ужас, вцепившийся в сердце холодными пальцами, парень зажмурился.

«Нет, нельзя так. Нельзя давать врагу понять, что ты испугался…» — прошептал кто-то внутри, маленький и отважный. Но ему ответил второй — здоровенный, как скирда, но трусливый, словно заяц: «А что изменится? Они что, устрашатся отваги в твоем взоре и передумают? Как бы не так!»

Чувствительный удар в бок заставил его ойкнуть и встрепенуться.

— Вставай, ублюдок! Чего разлегся? — Эйрик брезгливо кривился и примеривался еще раз припечатать словена по ребрам.

— А?

— Я тебе сейчас дам «а»!

Удар.

Ух, как больно…

— За что? — просипел Вратко, держась двумя руками за отбитый бок.

— А помнишь, как меня лягал, сучонок?

Новгородец помнил. И особо не жалел о содеянном.

— Подымайся! — Эйрик занес ногу для нового удара.

Чтобы не злить его, Вратко постарался как можно быстрее подняться. Для этого пришлось вначале перевернуться на четвереньки и постоять так, исподтишка оглядывая поляну.

Двое воинов Модольва лежали на земле. Один стонал, пытаясь перетянуть рассеченное бедро оторванным рукавом рубахи, а второй уже не шевелился, зарывшись лицом в палую листву.

Викинг с заостренной пегой бородой деловито скручивал локти Марии сыромятным ремешком. Королевна не сопротивлялась: то ли считала это ниже своего достоинства, то ли потеряла волю от испуга и неожиданности.

Асмунд еще пытался дотянуться до приближающегося к нему норвежца со светлой, курчавой бородой обломком клинка, который он так и не выпустил из ладони. Викинг с хриплым смешком ударил его по запястью, а после схватил за волосы, запрокинул голову и полоснул ножом по горлу. Тут же отпрыгнул, чтобы не испачкаться в хлынувшей крови.

«Опытный гад»…

У Вратко навернулись слезы, и, чтобы не опозориться перед матерыми бойцами, словен закусил разбитую губу. От боли потемнело в глазах, но эта боль вызывала только злость и желание отомстить.

Парень рванулся, вскочил на ноги, замахиваясь кулаком. Если бы попал, то точно лишил бы Эйрика половины зубов. Но воин лишь чуть-чуть отодвинулся и замах пропал впустую. В свою очередь викинг ткнул кулаком Вратко в живот, а когда словен согнулся, быстрым движением заломил руку за спину.

— Дергаться будешь, все кости переломаю, — зловещим шепотом пообещал Эйрик прямо в ухо Вратко. — Ноги из задницы повыдергиваю и вместо рук вставлю. Понял?

— Понял, — привставая на цыпочки, чтобы хоть как-то облегчить боль, ответил новгородец.

— То-то же…

— Эй, вы, там! — заорал Скафти. — Хорош трепаться! Хевдинг ждет. С добычей. Думаю, по паре марок серебра мы заслужили, а? Пускай святоша раскошеливается!

Викинги радостно загалдели.

— Сейчас! — отвечал Эйрик. — Взнуздаю только его! А то резвый больно!

Он ловко обмотал веревку вокруг запястья Вратко, свободный конец перекинул парню через шею, подтянул и привязал к его же предплечью. Теперь новгородец мог стоять, только выгнувшись и задрав подбородок. А попытайся он освободить руку, задушит самого себя.

— Споткнусь, упаду, — прохрипел он, — удушусь…

— Шагай давай! — Эйрик ткнул парня в спину. Захохотал. — Упадешь — поднимем. А задушишься — не велика потеря. Я бы тебя тут и оставил. Вот с ним рядышком положил бы… — Костлявый кивнул в сторону Асмунда. — Да хевдинг не велел.

Они пошли. Через лес. В какую сторону? Да кто его знает? Поначалу Вратко пытался определить направление по солнечному свету, падающему сквозь прорехи листвы. Определить и запомнить. А потом плюнул. Что толку запоминать путь, если надежды освободиться никакой? Да и передать весточку друзьям тоже… Знать бы еще, что они живы остались, не в плену, не ранены…

Может, Рианне удастся отыскать Хродгейра и сообщить ему о предательстве Модольва. Ведь дружина Белоголового, по всей видимости, в сражении не участвовала. Понятно… Отцу Бернару, которому хевдинг едва ли не в рот заглядывает, победа Харальда ни к чему, как не нужна и победа Гарольда Годвинссона. Он спит и видит, чтобы Вильгельм, герцог Нормандии, правил Англией.

— Не спи на ходу! — Жестокий тычок между лопаток сбил парня с мысли.

Больше он не задумывался о будущем Англии, о доле норвежского войска, о судьбах товарищей, с которыми плыл от самого Варяжского моря и делил кусок хлеба и скудный запас воды.

Шагали они долго. Известно, по лесу верста, как четыре по полю.

Наконец перед глазами пленников открылась еще более обширная поляна, чем та, на которой их захватили. На краю ее стояла покосившаяся избушка, около которой помахивали хвостами четверо коней, привязанных к корявой жердине. Очень похоже на жилище лесника или бортника: маленький хлев, где, пожалуй, могла поместиться лишь одна корова, рядом два стога сена, покосившийся плетень неизвестно от кого в эдакой глухомани.