Воробышек (СИ)

Знала же, что я все слышу в этом сраном шкафу, и даже не попыталась отказаться от секса! Ни слова не возразила! Не намекнула на головную боль или прочую бабскую отмазочную хворь. Нет. Наверное, даже завелась, малолетняя извращенка. Еще бы, отец и сын в любовниках. Все мужики в доме хотят Женеву Арент, а она, как барыня, вольна выбирать по вкусу.

СУКА!

Надо срочно покурить!

Вышел через окно на крышу, достал заначку, прикурил и жадно втянул разъедающий горло дым. От тошноты это, к сожалению, не спасало.

Над черными водами Мрачного озера стали подниматься всполохи бледного рассветного солнца. Где-то истошно заорал первый петух.

Хотелось также. Разодрать диким криком глотку. Вопить, пока не станет легче.

Выпустить в бледное бесплотное небо черных злобных демонов, жрущих мои внутренности, обгладывающих кости, разрывающих в клочья глупое сердце.

Состояние полного раздрая, раздавленности, растоптанности…

Апатично стреляю окурком вниз и смотрю, как красный огонек летит по дуге и тухнет во влажной траве.

Достаю вторую сигарету. Прикуриваю, но в тот же миг застываю, выронив ее изо рта, потому что вижу на пирсе мокрые следы…

Глава 12.

На хер все.

Утром же поговорю с отцом.

Интересно, кстати, где он. Разве кто-то вообще сбегает из собственной постели после секса с собственной невестой? Или эта дрянь умело его справадила? Уж не в аптеку ли?

Докуриваю вторую сигарету, вслед за предыдущим швыряю в траву окурок и отправляюсь спать.

Голова трещит, меня до сих пор мутит, но все же я засыпаю, едва голова касается прохладной подушки.

На хер все.

Открываю глаза, пытаясь понять, который час. За окном светит яркое солнце, чувствую жар летнего дня и запах древесного дыма, проникающий в комнату с улицы. Беру в руки телефон – четыре часа дня.

Вот это меня вырубило.

Голова дурная. В висках тупая ноющая боль.

Воспоминания прошлой ночи, словно ржавый гвоздь, засели внутри и гниют, разъедая душу.

Надо поговорить с отцом.

Желательно прямо сейчас.

Спускаюсь вниз. Семеновна, как обычно, хлопочет на кухне. Тепло приветствует меня и предлагает «завтрак». Можно, конечно, поесть, но это не первоочередная задача.

Отца нахожу во дворе. Он в домашней одежде стоит у мангала, вороша в нем потрескивающие поленья. Тело его расслаблено, но между бровей залегла складка, выдающая внутреннее напряжение.

В беседке на столе полно еды. Здесь и свежие овощи, и замаринованное мясо, и шампиньоны, хлеб, зелень… Похоже, намечаются домашние посиделки.

У бассейна на шезлонге под широким белым зонтом лежит Женева. На ней черный слитный купальник, обтягивающий стройное тело, белая ажурная пляжная накидка и круглые темные очки. В ее тонкой руке изящный хрустальный бокал с темно-бордовой жидкостью. Это гранатовый сок, бутылка которого стоит рядом на столике.

На меня она не обращает никакого внимания.

И правильно делает, я и без этого слишком зол.

Сука, это ж надо такой быть! Беспринципная, бессовестная, аморальная. Ни капли стыда, ни намека на сожаление, ни укола вины! Загорает себе, пьет сок и наслаждается жизнью. Губы накрасила в цвет маникюра!

И самое херовое, от чего хочется биться головой о стену, даже к ТАКОЙ к ней меня неумолимо тянет. С этим точно надо что-то делать. Так дальше продолжаться не может.

- О, Егор! Проснулся, наконец. Гулял до утра? Опять, наверное, с Комаровой?

- Привет, пап. Я хотел бы поговорить с тобой. Это важно.

- Жениться что ли собрался? – улыбается он, но я не поддерживаю его веселый настрой. Еще бы, после нашего разговора, вполне вероятно, он сам лишится невесты.

- Нет, пап. Разговор не совсем обо мне. То есть, обо мне, конечно, но не только…

Улыбка с его лица сползла мгновенно. Отец стал собранным, серьезным и хмурым. Мне совсем не хотелось портить субботнее хорошее настроение, но и дальше продолжать обманывать его больше нельзя. Все может оказаться куда серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

- Хорошо, Егор. Пойдем в кабинет. Женева, присмотри за огнем.

Я взглянул на Еву. Теперь она сидела, спустив стройные ноги на газон, бокал слегка дрожал в напряженных пальцах, очки переместились на лоб. В серых глазах мелькнуло отчаяние. Она совершенно точно определила серьезность ситуации и мои намерения. Пугливо поджала свои яркие губы и покачала головой.

«Не надо» - просила она.

Но я лишь плотно свел челюсти и, развернувшись, пошел вслед за отцом. В кабинет. Туда, где в этой семье решались самые важные вопросы.

- Егор, у тебя что-то случилось?

- Пап, я… В общем, я сейчас кое-что расскажу, ты просто выслушай… Но перед этим я хочу заранее попросить у тебя прощения.

Подполковник Вениамин Аркадиевич Гусь напрягся. От былой расслабленности не осталось и следа.

- Егор, ты меня сейчас немного пугаешь. В чем дело? Ты во что-то вляпался? У тебя проблемы?

- Нет, пап. Просто послушай, ладно?

- Хорошо. Говори.

Он сел в свое кресло, я же принялся шагать взад-перед, пытаясь определиться, с чего конкретно начать этот непростой разговор.

- Я вчера виделся с Коротковым старшим, он просил тебя зайти. Ты слышал, что федералы под тебя копают?